Если честно, не знаю, что написать в аннотации. Всё это как-то бесценно, чтобы подбирать [правильные] слова, дописывать, зачёркивать и так до бесконечности… Признаюсь только, что во всей этой истории с музыкальной журналистикой и написанием книги о Чернецком есть «вина» именно группы «ДДТ». Если бы в 3 года их не услышал, моя жизнь, вероятно, не сложилась бы именно так. Поэтому, жизнь стоит того… Спасибо Юрию Юлиановичу и всем музыкантам, когда-либо игравшим в этой замечательной группе.
В интервью речь идёт о дружбе с выдержкой более 30 лет. Всегда говорю, что дружба – это, когда делаешь что-то конкретное вместе. Юрий Шевчук, Андрей «Худой» Васильев, Вадим Курылёв, Павел Борисов, Иван Васильев и новейший состав «ДДТ» на протяжении долгих лет поддерживают Александра Чернецкого. И мы осязаем результаты в виде альбомов, благотворительных фестивалей, акций в поддержку культурного наследия. Найдите время, чтобы прочитать немного о дружбе. Спасибо.
Из интервью Юрия Шевчука для книги «Жизнь стоит того…»:
Юрий Юлианович, как именно и когда вы впервые услышали песни в исполнении Чернецкого?
«Группу Продлённого Дня» (далее – «ГПД»), тогда ещё – не «Разные Люди», во главе с Сашей Чернецким, мы все услышали и влюбились в этих замечательных ребят из Харькова на 6-м Ленинградском рок-фестивале, на Зимнем стадионе. Это Театральная площадь. Рядом – Дом Кино, Дом Радио, Русский музей. Хорошее место!
Фестиваль мне запомнился двумя фактами. Это выступление «ГПД», которые порвали всех, и там ещё была буча с ментами у рок-фанатов разных групп. Они начали закидывать кирпичами милицию. И попало по башке моему тогдашнему директору. А он был пьяненький (прекрасный человек, кстати) и как-то упал. Помню, как его полутрезвого и окровавленного на носилках увезла скорая.
Фестиваль. Яркое солнце. А мне кричат: «Твоего директора убили!». Я подбегаю, а он: «Юра, дай прикурить»! Я дал ему прикурить «Беломор». Тогда все его курили. Директора увезли и зашили ему голову.
Вот два события, которые помню на Зимнем стадионе.
Помните своё выступление на этом фестивале и то, что происходило за кулисами?
Помню, что мы пели, не то, что Чернецкий. «ГПД» – это очень круто, дерзко, резко, социально и как-то очень свежо, альтернативно. В них был свежий ветер. По-панковски херачили, по-настоящему. А мы все уже были немножко звёзды и играли на расслабухе. На своём выступлении пили пиво прямо на сцене. Ну, что это такое? Стыдоба! А эти ребята вышли, как пружины, и как дали! И все так: «Оба-на! А! Понятно, понятно!».
Но близкое знакомство состоялось уже в Харькове, когда ему деньги собирали на лечение?
Это потом. А до этого с Сашей мы даже знакомы не были. Просто, я был на выступлении и мне он очень понравился.
На съёмках программы «Чёртово колесо» в Харькове вы говорили, что давно знакомы с творчеством группы?
Ну, да! Конечно, все мы, безусловно, слушали эти магнитофонные кассеты. Вся их программа строилась на мощном социальном протесте. А дальше, когда они стали «Разными Людьми», Чиж добавил мелодизм и украсил аранжировками. А Саша был и остался бескомпромиссным, и напористым.
Вам удалось встретиться с «ГПД», которые приехали в Подольск на фестиваль и не вступили по известным причинам? И вообще, случалось, ли у вас какое-нибудь кулуарное общение с харьковчанами до 1991-го?
Старик, тогда вообще время было гораздо человечнее, чем сегодня, когда на фестивалях все группы сидят в своих этих клетушках-гримёрках. Выходят на сцену, и тут же уезжают. А тогда – время единения и сплочённости. Тогда ходила такая поговорка: «Мы против. Если они – за, то мы – против. Если они – против, то мы – за». И этот пресс умирающего «совка» давил на нас, а мы объединялись. Это было естественно. И, безусловно, мы общались все и с Чернецким, и с панками из Прибалтики, Сибири, Украины. Три дня общения. Поэтому, вот так вычленить какую-то личность, ну, просто нереально. Все были братья и все были сёстры. И стаканы у всех были одни и те же, и гитары. Херовые, конечно. Зато был дух братства, единения и свободы. Кайф! Невероятно лихое время!
Кто вас пригласил на благотворительный концерт в Харьков, в мае 1991 года?
Кто-то рассказал, как обычно. И, конечно же, зная уже Сашу, его творчество, мы с удовольствием приняли участие. Я говорю, тогда другие были времена. Конечно, мы помогали не только Саше, а всем, кто бы чего не попросил. Что называется, «хлеба горбушку, и ту пополам». Ничего не помню, но помню эту ауру и эти ощущения от свободы, от этой рок-н-рольной стаи, где, в принципе, и вожаков, кстати, не было. Просто здорово!
Когда Сашу пригласили в Петербург, чтобы сделать операцию, вы откликнулись.
Я общался с его врачом-хирургом. Мы с ним как раз серьёзно обсуждали эти титановые вставки. Всё обсуждалось – сколько что стоит и так далее. И, наверное, благодаря ему всё получилось, как надо. Именно врач вместе с другими ребятами организовывал всё это дело. Геннадий Львович Плоткин постоянно участвовал и как-то очень полюбил Сашу. Он постарше, но как-то к Чернецкому по-отечески, по-братски относился.
Вы очень часто приходили в больницу к Саше.
Приходил в больницу и общались. Хочу сказать, добрые свои поступки можно не помнить. Можно помнить только, где ты налажал, чтобы потом покаяться. А добро помнить – не обязательно. У меня же нет такой копилки, куда собираются добрые дела. Да, занимались добрыми делами, но это было настолько естественно – помочь коллеге-музыканту и брату по духу. Тут даже никаких вопросов не возникало.
Когда вы приезжаете в Украину, то общаетесь со многими творческими людьми. Евгением Варвой и Леной Воробей, например. В свете этого, хочу узнать ваше мнение о неком собирательном портрете харьковского музыканта. Существует ли он или это миф?
Кошмар Женя – хороший парень очень. Душевный. Люблю его. И Лена – поэт великолепный!
Харьков вообще очень художественный, богемный в самом лучшем смысле этого слова. Очень хорошая тусовка была всегда. В Киев и Харьков мы приезжали всегда как в Москву и Питер. Так и называли: «Харьков – украинский Питер». Потому, что там люди немножко другие. С одной стороны – ближе к улице, к земле, подальше от кабаков и всего вот этого слащавого, пластмассового, больше знающие жизнь.
Третий город в Украине для меня – это Одесса. Там тоже улицы много, вот этой городской культуры, сумасшедшей, со своими тараканами, со своими драками, подъездами, запоями, подворотнями, пустырями, подземными переходами. В переходах мы собирались и пели, если на портвейн не хватало. В шляпу бросали – и нормально.
И вместе с тем, Харьков – это тонкость ощущения времени и людей, хорошая начитанность и образованность, которой отличается и Питер. Это ещё и глубина своих мыслей о жизни, очень принципиальные мировоззренческие позиции. Этим Харьков, конечно, отличался, да. Но там, так же, как в Питере, меньше денег и меньше попсятины. В Киеве – больше. В столицах всегда больше. Вот такой отрывной город. И, конечно, архитектура, которая уцелела. Чем-то некоторые улицы Харькова мне очень напоминают Питер. Мы чувствовали родство и в людях, и в улицах.
1996-й. Запись альбома «Не было» на студии «ДДТ». Вы записывали очень много групп. Одна из них – «Разные Люди». Предложения записаться харьковчанам исходило от вас?
Мы записали, по-моему, больше 40 групп. Там был конвейер. Группы приходили, писались, им вручались кассеты. Наш тогдашний директор пытался какие-то контракты заключать. Я с ним ругался и говорил ему, что мы просто записали парней. У нас ведь есть студия, а у них – нет. Вот и писали. Слава Богу, из его дурацких контрактов ничего не вышло. Он просто глупил на мой взгляд. Люди получили свою музыку, и мы были этому очень рады.
Это всё пошло от фестиваля «Наполним небо добротой», который мы устроили. Собрал я пишущую братию, музыкальных критиков, которые коллегиально выбирали достойные группы, чтобы выступить на этом фестивале. Я имел только один свой голос из множества. Выбирали группы. На фестивале их поддерживали более популярные, известные группы.
Не каждую известную группу на этом фестивале помню, потому что плотно занимался процессом. Брали 3-4 неизвестные группы и тащили их. На 3-4 группы – один «паровоз». Ну, чтобы публика пришла, скажем так, честно.
Фестиваль получился очень хороший, играли на стадионах. Я видел и слышал массу молодых ребят, которые не могли себе этого позволить. И сказал своей братии, что надо поддержать молодых. Наши помыслы были абсолютно чисты – просто поделиться. Помню эти огромные долги после фестиваля, потому, что мы их год отдавали. Но это уже неважно. Делалось добро с большой любовью и без всяких задних мыслей. Потом мы решили помочь в записи потому, что многие ребята просто не имели возможности записаться. Это сейчас можно – включил компьютер и записал в неплохом качестве в каком-то гараже. Тогда это было невозможно.
Вот так и толкнули вторую волну рок-н-рольную. Первая, если так образно сказать, это были мы, ну и «Аквариум», «Кино», «Алиса». А вторая волна – «Разные Люди», «Ночные снайперы», «Король и Шут» и т.д. Многие. Все у нас писались. Кстати, они пели потом в хоре на нашем альбоме «Рождённый в СССР». Фактически, многие группы, кто сейчас гремит, записались у нас. На фестивале «Наполним небо добротой» состоялся первый большой концерт группы «Сплин». Потом сделали ещё один трёхдневный фестиваль во дворце спорта. Снимала его замечательная «Программа А». Мы сняли на видео концерт, записали, и всем группам подарили записи выступлений. То есть, нас хватило на 2-3 года. Мы серьёзно поддерживали музыкантов в 1995-96-м, и думаю, что это было не зря.
Хочу задать откровенный вопрос касаемо петербургского состава. Как вы относились к тому, что многие музыканты из группы «ДДТ», принимали и принимают участие в группе «Разные Люди»?
Нормально. А чего? Я же им не хозяин, а они вольны, где играть. Когда Вадим Курылёв ушёл, кстати, сам, – никто его не выгонял, то он хлопнул дверью. Мы писали вторую часть альбома «Единочество». Он сказал, что всё лажа, мы играть не умеем, и вообще пошли все на фиг. Ну, ладно! Я уговаривал его неделю, но ушёл человек. Мы Вадику очень много помогали, писали его сольные альбомы. Но, видать, он решил, что сольная карьера у него будет лучше. Ну, что же! Это его абсолютное право. Никто, кстати, не в обиде. Нормально. Пошёл в «Разные Люди». Вот так, люди приходили, уходили. В «Разные Люди» приходили Андрюха «Худой» Васильев, Паша Борисов и так далее. Ну, что поделать?
Как вам этот звук? Вы наблюдали вообще за музыкальным развитием и питерскими альбомами группы «Разные Люди»?
Конечно, слушал. Звук? Ну, пост-панк, жёсткий гитарный звук. Всё отлично! Голос, в меру «грязные» гитары, барабаны. Тот же Миша Нефёдов из «Алисы» там играет. Всё в стиле! Очень благородно для этой музыкальной формы, которую Саша выбрал с друзьями. Звучит!
Сформулируйте, пожалуйста, в чём отличительная черта группы «Разные Люди»?
«Разные Люди» отличаются своей жёсткостью и вниманием к простому человеку, от рабочих – до пацанов на улице. Они зачинатели уличного, бесстрашного, принципиального рока, и текстов, которыми и отличается сейчас русский рэп. Они, как предтеча, что ли, маргинального, пацанского, жесткого рока.
А как вам рэп как музыкальная форма?
Отлично! Музыки и стилей плохих не бывает. И у Саши с ребятами всё гармонично.
Если говорить про деятельность Чернецкого за последние годы…
Саше тяжело, конечно. Мы все ему желаем здоровья, безусловно. И в меру сил поддерживаем. Может быть, не так, как раньше, но стараемся. Все заняты, у всех дела. Но, тем не менее.
Благотворительные фестивали, на ваш взгляд – закономерный вектор в жизни Саши?
Думаю, что да. Потому, что, знаю его, как очень светлого человека чистого в своих помыслах. Он вообще, один из лучших людей, которых знаю. И тут, конечно, у него всё от сердца шло. Другое дело, что я с ним немножко спорил, мягко говоря, насчёт его организаторских способностей. Он иногда, может быть, не тех людей выбирает. Но это бывает у таких идеалистов, как Саша. Я это всё проходил. Доверяешь человеку, а он заваливает. Но это очень сложное дело – фестивали. У Саши нет таких ресурсов, он бьётся. И у него получается, несмотря ни на что. Нас тащит всех за шею, за волосы буквально. За всякие места. Иногда у него получается, иногда – нет.
Есть ли что-то, о чём вас не спросил, но для вас важно, в самом Чернецком, в контексте книги. Может, о самом человеке, и его сторонах.
Он столько пережил, по нему так судьба ударила, он так страдает, и через столько прошёл… Мы этого всего не знаем даже. И остался при этом добрым, внимательным, сопереживающим чужой боли, не зацикленным на своей болезни. Остался человеком широких взглядов, болеющим за людей, идущих рядом. Саша просто удивительный человек, и насколько он мужественен и высок духом, что мы просто руками разводим и аплодируем! Мощный парень очень!
Многие люди часто меня спрашивают, о чём эта книга. И чем ближе к финалу, тем меньше у меня ответов.
Это классно очень! У меня тоже спрашивают, о чём эти песни. Иногда даже не знаешь, что сказать. Это всё равно, что спросить, о чём эта жизнь. Кто его знает? Главное, жить, и стараться, по совести. Иногда получается. И, слава Богу! О чем эта жизнь? В данный момент, этот кусок жизни, который вы написали, и он о Саше. Вот и всё.
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
