Это интервью уместно не только в День учителя или День Матери, а в каждый день по многим причинам. Не простил бы себе, если бы нашего общения не произошло. Спустя много лет оказался в квартире, к которой приковано внимание всей страны и зарубежья в первые годы 1990-х. Именно сюда люди присылали почтовые переводы, деньги в конвертах, чтобы спасти талантливого молодого человека. Здесь много надежд, слёз и каждодневных действий самых близких. В интервью – история знакомства родителей Александра Чернецкого – Евдокии Харитоновны и Владимира Александровича, участие тёти – Людмилы Евгеньевны Ханьковой. Посвящается родным людям, для которых нет уныния и отчаяния, как бы больно и сложно не было.
Из интервью с Евдокией Харитоновной Чернецкой (Е.Ч.) и Людмилой Евгеньевной Ханьковой (Л.Х.) для книги «Жизнь стоит того…»:
(интервью начинается с общения с Евдокией Харитоновной Чернецкой (мамой А.В. Чернецкого) – сокращение Е.Ч.; в момент, когда к интервью подключается Людмила Евгеньевна Ханькова (тётя А.В. Чернецкого) – сокращение Л.Х., в тексте одновременно используется два сокращения – Е.Ч. и Л.Х.)
Евдокия Харитоновна, как вы познакомились с будущим супругом?
В институте. Он заканчивал пожарное училище. После училища его направили на практику. 2 года в Сибири. В юности Володя был красивый и очень худой. Его мама – учитель в Харьковской области, работала в сельских школах. В Харькове работы и жилья у них не было.
Его младший брат – Лёня, жил с Володей у дяди в Мерчике. Заканчивали среднюю школу. Дядя работал в лесном заповеднике. У него была хорошо поставлена работа после войны. К нему приезжали делегации из Индии и Китая. Спустя время в Харькове купили комнатку, на Холодной горе.
Отец Володи погиб на фронте, почти в конце войны. Мама осталась одна и после смерти мужа, повторно вышла замуж, родила Люсю – сводную сестру Владимира и Леонида. Людмила родная по маме, а папы – разные.
Лёня работал в зелёном хозяйстве, получил высшее образование. Володя закончил пожарное училище и дважды поступал на юридический, но не прошёл из-за одной тройки. Чтоб не терять год, поступил на исторический факультет, в Харьковский государственный университет. Мы учились вместе на вечернем отделении. Все студенты были харьковские и почти все семейные. К моменту нашего знакомства, Володя приехал из Сибири, где они помогали гражданским бороться с пожарами на большой площади.
Владимир был старше по возрасту?
Да. Он родился в 1937-м. Ему на время поступления было 25, не меньше. А у нас на курсе были разные люди. Получали высшее образование и в 50 лет, и сразу после школы.
Вы сразу обратили на него внимание?
Нет. В то время у меня был другой молодой человек. Тоже Володя. Мы сидели с Чернецким вместе. Когда он пришёл, обратила внимание, что не похож на мальчика. Он выглядел лет на 30. Немного позже, наверное, пришёл на курс, потому что не запомнила его до поступления. А тот Володя, с которым встречалась, хороший был парень, не могу ничего сказать плохого.
Почему тогда расстались?
Он жил где-то в центре города, и у него была «свободная французская любовь». Не признавал того, что, если дружишь с девочкой, обязательно должен на ней жениться. Кто с села, кто с города… У нас серьёзное и строгое воспитание. Проповедовал, что: «Человек должен свободно себя чувствовать и создавать семью ещё рано». Меня это не устраивало, у меня родители были пожилые. Мама моложе папы на 13 лет. У папы первая жена умерла, и он женился на моей маме. В общем, сказала этому Володе, что его «французская любовь» мне не подходит. Мы не ссорились. Просто он потихоньку отошёл. Сидела с Чернецким, и потихоньку подружились.
Какие ценности были в вашем общении? О чём говорили?
Я закончила школу в 1962-м. От университета не ездили автобусы. Поэтому шли пешком по Пушкинской прямо до района Красный Луч, где находился завод им. Малышева.
Было весело. Мы молоды. В кино зайдём, посмотрим. А темы беседы какие? В стране спокойно. Никита Хрущев планировал засадить кукурузой всю площадь. Побывал в Америке. Увидел, как там живут. Сравнил и решил многое изменить. У нас ведь плановое хозяйство, а там – капитализм. Решил поднять сельское хозяйство на уровень.
Разговаривали обо всём, что происходит в мире; о том, как у нас идёт. После войны всё восстановлено. Но надо дальше развиваться. А с нашей плановой системой, дальше не полезешь.
У нас было двое студентов-иностранцев. Они говорили: «У вас никогда не будет безработицы в стране». Мы спрашивали: «Ну, почему? Везде же есть безработица, и у нас будет». – «Нет, у вас всё будет занято потому, что у вас сидит человек, и продаёт целый день одну какую-то вещь. За это он получает 70 рублей в месяц и считает, что он работает». У них же не так работают и за эти деньги никто бы не работал. Так что, говорят, у вас мол никаких забастовок не будет.
В вашей жизни появляется юркий и очень подвижный ребёнок. В определённый момент жизни он переключается на музыку.
Особый всплеск интереса к футболу в стране был в 1970-74 годах, во время чемпионата. Тогда футболом и хоккеем увлеклась вся страна. Футбол у нас поднялся, когда наши спортсмены что-то завоевали в Европе.
Саша не был исключением. Хотел играть только в футбол. Но и гимнастикой увлёкся и мы отдали его в спортивную секцию. Тренер предупредил всех, что до тренировки нельзя есть. Гимнастика ведь специфическая. После уроков Саша, не обедая бежал на тренировку и бутерброды брал с собой. Но как-то их с другом тренер застал за поеданием булок и выгнал за нарушение дисциплины.
Саша пошёл в подростковую футбольную секцию. Подавал большие надежды. Был ведущим, нападающим в команде. Наверное, Бог не хотел его пускать в футбол, он заболел. То трещина на ноге, то руку поломает. Никак этот футбол не шел! В 13 лет лечился в «ОхМатДете». В этот момент начала болеть нога. До этого с музыкой он почти не соприкасался. Очень любил Владимира Высоцкого. Я тоже любила его слог, его цикл юмористических песен.
Саша познакомился с творчеством Высоцкого так. У меня на работе музыкальным работником была Лиля. Её муж – Владимир Михайлович Райгородский хорошо делал массаж. Попросила Лилю, чтобы он сделал Саше несколько сеансов массажа. Они согласились. Да и жили к тому же в соседнем доме – ул. Блюхера, 7.
Они подружились. Когда Михалыч не мог прийти, Саша к нему ходил в гости. После массажа включали и слушали Высоцкого. У Михалыча была коллекция магнитных плёнок 6-го типа, на которых были записи концертов Высоцкого, Галича, Визбора…. Именно там Саша впервые услышал песни, которые иногда показывали по телевизору. Такого количества песен, как у Михалыча, не было нигде.
Значит, у вас с сыном не было противоречий в плане музыки?
Нет! После «ОхМатДета», через 2 года, когда Саше исполнилось 15, у него началась серьёзная болезнь – болезнь Бехтерева. Пошли к врачу. Врач сделал «большие глаза» и сказал, что «в таком возрасте этой болезни не бывает». Врач пояснил, что у Саши началось половое созревание, и начал быстро расти. Его рост не соответствовал физическому состоянию.
Во время одной из тренировок, когда они покупались под холодным душем, их просквозило. Никто не заболел, а он один заболел. Профессор, который носился с Сашей по медицинским санаториям, говорил, что в таком возрасте этой болезни не бывает. Она начинается в 30-40 лет.
Ваша первая реакция, когда узнали, что поставили такой диагноз?
Мы про эту болезнь Бехтерева вообще ничего не знали. Когда узнали, что Саша ею болен, пошли в первую очередь, в институт ортопедии. У Саши быстро стали разрушаться суставы в 17-18 лет. Жаловался на боль в позвоночнике и ногах. Все искусственные суставы тогда делали из космического материала, чтобы дольше стояли.
Ему сделали операцию на одной ноге. Когда Саша заболел, поняла, что играть в футбол ему уже не светит никогда. Болезнь прогрессировала. Врач говорил, если бы болезнь была до взросления или после, всё получилось бы иначе. Болезнь настигла, когда он начал взрослеть и превращаться в мужчину. Организм не выдержал.
Что почувствовали, когда узнали о болезни? И в какой момент Саша взял в руки гитару?
Сначала были спокойны. Ну, нога и спина немного заболели. Пошли к врачу. А когда взялся специалист по этим делам, поняла, что это не просто. Перепугались. Знали, что в Харькове и Москве есть ортопедические институты. А про Ленинградский даже не знали.
Саша взял в руки гитару и спел первую песню в 14 лет. Мы купили простенькую гитару за 14 рублей. Начал брынькать. После окончания школы, люди пошли в институт, а он – в музыкальную школу.
Перед выпускным говорю: «Ну, что? Давай, песенку придумаем?». Мы вдвоём написали 3-4 куплета о погибших на войне. Саша сам придумал музыку и выступил с песней на торжественной части, где вручали аттестаты. Они с одноклассником дважды спели эту песню. Песня получила большое одобрение! Там были родители и дедушки, которые пришли на праздник к внукам. Все песни сохранились, а эта, самая первая где-то затерялась.
Когда у Саши проявились первые признаки заболевания, он на какое-то время выпал из учёбы? Как говорили его одноклассники, они в принципе не понимали, насколько он заболел.
Болезнь была не сильно выражена. Он был ровненький и закончил 10 классов. У меня есть фотография, где он стоит ровный. Одноклассники очень любили классную руководительницу Марину Фёдоровну. Она всегда и во всём поддерживала Сашу.
О болезни, может быть, догадывались братья Карандашовы и Юра Ольховский, с которыми Саша всегда общался. Когда лежал в больнице, они ходили его проведывать. Но никто не думал, что Саша сильно болен.
После школы Саша недолго работал технологом. Долго не мог сидеть на месте. Какая работа, если надо лечиться!? Болезнь перешла на ноги и суставы. Всё стало серьёзнее. Согнутый, да ещё и врачи навредили.
Когда сделали первую операцию, ему забыли отсечь какие-то мышцы. Не знаю, как… Они и до этого такие операции делали. Нога, на которую поставили сустав, быстро налилась жидкостью, опухла, начался сепсис. Повезли его в больницу. Говорим: «Сделайте что-нибудь». А они: «А что мы сделаем? Надо ногу отрезать». Говорю: «Вы с ума сошли?».
Саша позднее познакомился с Гребенщиковым и Шевчуком, поскольку пел и любил их песни. В Харькове показали передачу «МузОбоз». Мы всегда её смотрели. И вот, эти музыканты выступили в программе. Рассказали, что есть парень, который поёт песни и у него случилась беда; нужны деньги на операцию по замене сустава. Сообщили харьковский адрес. Откликнулись люди даже из Германии. Шли марки от немецких музыкантов. Приходили и обычные письма с деньгами, переводы. Ежедневно присылали по 10-20 писем. В каждом письме были деньги. Почта была через дорогу от дома. Мы читали письма вместе. Иногда Саша отвечал на некоторые. На все письма ответить не мог, их было невероятно много.
Саша не ожидал такого внимания. Его, по сути, ещё никто не знал. Говорил: «Настолько отзывчивые и добрые наши люди». Теперь у Саши есть благотворительный фестиваль, с помощью которого он и другие музыканты помогают детям людей, которые когда-то присылали деньги на операцию Саше.
Как вы с этим справлялись?
Все эти люди не знали лично Сашу, а увидели его уже на концерте. Собирала письма. Пересылала деньги на счёт. Что примечательно, когда узнали про ленинградский ортопедический центр, у Саши уже было такое состояние, что или ногу надо отрезать, или он вообще «дуба врежет».
Потом случилась история. В Харькове, в ортопедическом институте, проходил симпозиум, куда все съехались специалисты со многих стран. Среди них было двое ленинградцев. Жаль, Киселева уже нет в живых, и не знаю, жив ли Плоткин. Хотела им сказать большое спасибо, что они спасли сына. В общем, через музыкантов обратились с просьбой к этим врачам: «Не можете ли вы зайти в семью Чернецкого? У него проблема. Ему сделали операцию, но что-то не то сделали. Дело идёт на часы, не то, что на дни». Они сказали, что приедут». Наш сосед говорил: «Что? Вот эти профессора приедут к вам на квартиру?». Не поверил.
В общем, сидим. Мой Володя говорит: «Я все же надеюсь, что они приедут». Думаю, будут там профессора к какому-то Саше ехать, они его знать не знают. Вдруг – звонок в дверь. Открываю. «Здравствуйте! Хотим посмотреть Сашу». Мы, конечно, расплакались, потому что такие люди пришли посмотреть. Осмотрели Сашу и в тот же вечер, без промедлений, забрали его на самолет и отвезли к себе в больницу. Сказали, что ему надо немедленно делать операцию.
Ему пришлось отрезать немного кости, которая загноилась. Саша начал хромать и ходить с палочкой. Он лежал уже месяца 2-3 в Ленинграде, где ему сохраняли эту ногу как могли. Предоставили отдельную палату, немецкое оборудование. Уделили много внимания.
Киселев сказал, суставы будут делать из самого надёжного космического сплава. И вот, когда они сохранили эту ногу, говорят, надо делать и другую. Мы переживали и говорим: «Ой, да не надо, может быть? Как-нибудь залечим». «Никаких залечить! Сустав полностью разрушился. Ему же на ноги надо вставать».
Поехал туда Володя. Я позже поехала, после операции. Операция длилась 8-9 часов и прошла успешно. Сидели у телефона, переживали. Саша поднялся на третий день. Боже, как мы могли не знать, что в Ленинграде есть такой институт? Но это, опять же, виновны врачи. Они знают все институты, они могли бы нас туда отправить. Но даже не подумали. Мы смотрели ролик, где показывали людей, которым была сделана операция. Врачи в Ленинграде сказали, что, если бы он к ним сразу попал, он бы был совершенно ровный.
За этой стеной вы создавали условия, чтоб Саше было легче. Расскажите о предметно-бытовом мире, который здесь был. Как изменился ваш семейный ритм, что вы делали, что здесь происходило?
Е.Ч.: Люся работала на заводе им. Шевченко. Я – в садике. Когда Саше надо было разрабатывать ногу, начали искать аппараты. Искали то, чтобы он мог делать эти зарядки и разрабатывать ноги. Это после первой операции.
Л.Х.: Мы не знали, что операцию сделали неудачно. 3 месяца ему надо было лежать и не трогать эту ногу. А когда пришло время, привезли врача, он начал трогать, а нога не сгибается. Поставили эту консоль, никуда не годную с самого начала, почему и «такая петрушка пошла». Чтобы не было заражения, ему ещё одну операцию сделали. Каждый раз дальше отрезают. Так нельзя, чтобы кость дальше портилась. Уже готовились разрабатывать. Я в конструкторском бюро работала. По большой просьбе профкомитета, директора сделали конструкцию, чтобы Саша брался и поднимался.
Комментарии Александра Чернецкого: Харьковские врачи из Института им. М.И. Ситенко сказали после операции лежать 8 месяцев только на спине. Не вставать, не сидеть, не переворачиваться на бок. Так было с мая 1990-го, после выписки, и до Нового 1991 года.
Е.Ч.: Делали стенку на ножках, чтобы руками взяться, подняться.
Л.Х.: Назовём это приспособлением. Вдаваться в тонкости не будем. На заводе сделали. Не буду стесняться. Материальное положение тяжелое. Люди присылали по 5 рублей. На моём заводе собрали деньги, Евдокии все в садике собрали, чтоб отправить деньги за операцию, и чтобы самим как-то существовать. Саша женился. Пенсии не было.
Эта сложная история сделала вас известной семьей в Харькове.
Л.Х.: Приходили почитатели и поклонники. Саша до этого выступал с концертами. Группа собирала залы. В Харькове они были очень известны среди людей своего поколения. А правительство не приветствовало.
Е.Ч.: Ну, да. Они же рокеры. Когда рок запретили в Харькове, ему пришлось уехать отсюда. У него уже была дочь Сонечка. Ребёнку 3 года, а у него ни копейки денег. Пенсия мизерная. Там вообще копейки, невозможно было на неё ничего купить. Нам говорили, что надо было до 18 лет сделать ему категорию «Инвалид детства». Он бы получал 50% Володиной пенсии. Хотя бы на лекарства. Вот люди и помогали. Дай Бог им здоровья всем, кто помогал.
Комментарии Александра Чернецкого: После того, как летом 1983 года я не поступил в полтавский медицинский институт, пошёл учиться в харьковский техникум молочной промышленности на Холодной горе по специальности «Техник-механик холодильного оборудования». Закончил в 1986 году и 1 год работал техником в конторе «Орггазремавтоматика» (Харьков, ул. Сумская, 14) и 2 месяца вначале 1988 года охранником (сутки-трое) в Харьковском Авиационном Институте. Напросился туда сам (устроил Олег Клименко) и уволился по состоянию здоровья. Помню, как некоторые студенты «шизели», узнавая меня в будке на главной проходной. Это был мой выбор. Хотел помогать семье, но здоровье не позволило.
Л.Х.: Такие же бедные ребята приносили еду, конфеты, по 5-10 рублей.
Юра рассказывал, что вы делали какие-то подушечки.
Е.Ч.: Нам посоветовали, что есть просо, не обработанное. И вот с этой шелковистой шелухи делали подушечки, чтобы не было пролежней. Шили чехол, и набивали просом. Чехол был из шелковистой ткани.
Л.Х.: Этих подушечек было бесконечно много, чтобы массажировало немножко.
Е.Ч.: Когда он ложился, подушки принимали необходимую форму. Позвоночник не сгибается, и эти зернышки как бы делают массаж.
Л.Х.: Это нам люди подсказали, что подушки из ваты или из перьев, не такие. А эти подходят. Саша сейчас складывает одеяла и полотенца в эти сумочки. А тогда они были из зерен.
Наблюдали ли эпизоды отчаяния у Саши и то, как он с ними справляется?
Е.Ч.: Он как-то сам себя поднимал. У него отчаяния не было. Ребята приходили без конца, он сидя играл, они общались.
Л.Х.: А помнишь его первую операцию, когда нам рассказывали, как он по ночам плакал?
Е.Ч.: Да, было. Потому, что очень больно. Они же ещё не сделали, как положено, операцию.
Л.Х.: Дежурили втроём днями. Инна, я и Дуся. На ночь оставляли его. Вечером должны были делать обезболивающие уколы. Но их действия не хватало с 8-ми до 8-ми. Он мучился. А там ребята тоже лежали недвижимые.
Е.Ч.: Все там в палате были с болезнью Бехтерева. Но как-то у всех пронесло. Не было такого, чтобы пришлось ногу и кость надрезать. Его ещё спасало, когда он уже был дома, после больницы, лежал и начал сочинять песни. То, что он начал сочинять сам, занимало его. Иногда мы с ним 3 дня подбирали слово какое-нибудь, чтобы оно звучало.
Расскажите про Юру Тверитникова – брата Саши.
Е.Ч.: У меня была двоюродная сестра. Они жили в Грузии. Приехали с Грузии с мамой сюда, папа на фронте погиб. Юра был почти такой же, как Саша, только на полгода старше. Они общались с детства. Подружились, и песни сочиняли. Юра приходил к нам очень часто, или Саша шел к ним, и там песни сочиняли. Очень добрый по характеру был человек.
Л.Х.: Юра закончил техникум медоборудования на Пушкинской, 82. После служил армии, в Монголии, потом поступил в ХИРЭ. Талантливый, добрый, симпатичный, энергичный, веселый.
Е.Ч.: Всегда утешал меня и поддерживал: «Тетя, что ты плачешь? Все нормально с Сашей будет!». Настоящий друг. Хорошая поддержка была от него и его семьи. У них ещё Володя – юморист, развлекал анекдотами, чтоб мы головы не вешали.
Людмила Евгеньевна, расскажите пожалуйста о характере Владимира Чернецкого – Сашиного отца и вашего брата.
Л.Х.: После того, как не стало родителей, мы с Ленькой называли старшего брата папой. Стремился к учёбе, работе, карьерному росту потому, что родителей не было. Его называли «профессором» и «ходячей энциклопедией». Много книг читал. Хороший семьянин, отец, брат, сын. Когда мама лежала, он заходил каждый день с работы. Проведывал, лекарства доставал.
Почему он служил пожарным?
Л.Х.: Случайно. Он всю жизнь был влюблен в историю и директора школы. Поэтому мечтал быть историком и директором школы. Закончил для себя вечернее отделение исторического факультета.
Но, пришлось, после школы идти в армию. А тут такой случай, что в пожарное училище можно поступить. Жить негде, есть нечего. Мать больная, трое детей. Ему пришлось пойти на государственное обеспечение.
Комментарии Александра Чернецкого: В маленькой комнатке на Холодной горе семья жила вчетвером – мама (Вера Ивановна) работала учителем; и трое детей – маленькая Люся спала на сундуке, Вова и Лёня – на кровати, когда мама работала в области. Когда ночевала с детьми, то Вова, как старший спал под кроватью. Поэтому пойти в училище, где есть общежитие, было выходом для семьи, т.к. дети были уже большими.
Вообще поначалу не любил пожарное дело, а когда стал специалистом, воспитывал нас с братом. Рассказывал, сколько ценностей сгорает. Он на целине служил и рассказывал, как горит эта целина.
8 лет прослужил Володя в пожарной части, на Заиковке. Он там жил. Каждую ночь ложился одетый. Звучит сигнал – сапоги, шапка, бушлат. Пока машина выезжала, он выбегал. Потом, Слава Богу, дали квартиру на Блюхера, и он переехал. В общей сложности проработал 25 лет.
Работал заместителем начальника, отвечал за техническую часть. Не обязан был ездить, но говорил: «Мне лучше поехать и руководить, чем буду ждать, пока они там «наломают дров». В таком ритме – 8 лет. Прожил 62 года. Мог и больше.
Он поехал на два года работать в Сибирь, в Омск. По назначению, хотя можно было остаться здесь. Большую глупость сделали. Такие наивные. Он рассказывал, как в 40-каградусный мороз они что-то тушили, поливали, и все заледенели. После этого у него с ушей потекло, потом его «начало сгибать», заболел. Говорит, что мол «я больной, а через 5-8 лет, больше половины этих ребят уже не стало в живых». Мороз, переохлаждение.
Е.Ч.: Володя рассказал историю, как «его согнуло». На Балашовке были склады, которые загорелись. На линии стояли цистерны с нефтью. Там было много пожарных из области и города. Тушили, чтобы ни одна искринка не попала на цистерны. Цистерн было много. Так что, если бы произошёл взрыв, разнесло бы полгорода. Они все мокрые с ног до головы. Тушили 3 дня. Сумасшедший пожар. Слава Богу, они не допустили огонь до цистерн.
Когда ехали домой мокрые с ног до головы (молодые же еще были), открыли окно в машине. Володю сильно продуло. Приехал домой и говорит: «Ой, что-то голову не могу повернуть». Мы то грелку, то еще что, а утром он вообще не смог встать. Поехал в поселок Кобеляки (Полтавская область) и, к деду Касьяну. Это был еще не тот Касьян, что сейчас, а его отец.
Володя не сразу к нему поехал, а через пару месяцев. Это было что-то ревматическое. Касьян хорошо делал мануальную терапию и сильно помог. Повторил трижды: «Приедешь через 8 месяцев». Он вернулся домой. Но был очень ответственным до работы, что просто ужас. В этот день начальник заболел, или куда-то уехал. Потом просто пропустил 2 месяца. А когда через 2 месяца поехал, Касьян сказал: «Больше сделать ничего не могу».
Л.Х.: Считаю, что это приобретенное. Всё совпадает, в Сибири обледенел. Сердце у него было сильное.
Е.Ч.: В 62 года, в 1999-м его «разбил инсульт». Когда мы привезли его в больницу, врач сказал, что ничем не помогут, потому что лопнул большой сосуд, и операция смысла не даёт. Проживет столько, сколько будет работать сердце. Сидела под реанимацией неделю. Там ничего не делали. Я заплатила. Меня пустили к нему. Он лежал на боку, в коме, не приходил в сознание.
Л.Х.: Он работал в пожарном отделении, но уже, как бы, на гражданке; и был на пенсии. В оперном театре работал, потом инспектором в Детском мире. Когда работал в театре, там было 4 группы, дежурившие по очереди. Он отдежурил, а утром, в 9 часов, его уволили. Сократили. Фактически, не на работе умер. Его это всколыхнуло.
Комментарии Александра Чернецкого: Умер Владимир Александрович Чернецкий 29 января 1999-го в «День пожарной охраны Украины». На похоронах 1 февраля 1999, на 17-м городском кладбище, во время отпевания батюшка спросил у родных крещёный ли Владимир. Ответили, что нет, так как был коммунистом, офицером. Тогда батюшка спросил, какого года рождения Владимир. Родные ответили – 1937-го. «Этот год у нас на особом счету» – произнёс батюшка и совершил отпевание.
Операции, переезд в Петербург, ребёнок… Володя получал пенсию и работал. Дуся ещё работала. И вот он еще тоже работал. Он не мог представить, что его сократят, и он не сможет помогать семье. Повышенная ответственность за семью. Дуся его уговаривала: «Не волнуйся, проживем! Твоя пенсия, моя пенсия». А он…
Отец не узнал того Сашу Чернецкого, которого узнали большинство людей после выхода альбома «Comeback».
Е.Ч.: Володя его так защищал, так носился с ним. Саша очень его любил. Один раз был случай в детстве. Сашка же бредил футболом. И где-то в раздевалке кто-то оставил перчатки вратаря, а он их забрал. Он не то, чтобы их украл. Просто их оставили, а он забрал. Ему лет 10, наверное, было. Когда Володя увидел дома чужие перчатки, спросил: «Где ты взял?». Говорит: «В школе, в раздевалке». – «Тебе дали?». – «Нет, сам взял». Володя со злости пнул его ногой под зад и всю жизнь мучился: «Это, наверное, я виноват, что у Саши началась болезнь». Никогда в жизни детей не бил. Саша – это было для него все. Он покупал то, что просил Саша; доставал «из-под земли».
И пластинки, и гитару ему купили. Он поддерживал его полностью. Если я начинаю бурчать: «Что это за рок? Что это ты там орешь?», Володя всегда его защищал: «Ты не разбираешься, не понимаешь». Гордился Сашей.
Володя слышал много Сашиных песен. Просто не дожил до этого момента. Он сказал, Саша пойдет далеко. И соседи приходили послушать.
Л.Х.: Такой поддержки как в Петербурге, в Харькове не могло быть. Там он попал на другой уровень. Чиграков освоился в Петербурге и с его помощью Саша там освоился, вошел в музыкальный круг.
Е.Ч.: Когда Саша приехал с питерским составом «Разные Люди» в ККЗ «Украина», пришло столько людей… Зал был полон. Люди танцевали в проходах. Окружили Сашу и прохода не давали. Оказывается, что и пожилые этим роком увлекаются. Они его очень хорошо встретили, когда он приехал в Харьков. Люди пришли и на рок, и на Сашу Чернецкого.
Евдокия Харитоновна, что испытываете, когда наблюдаете, как сотни людей подпевают сыну?
Е.Ч.: Горжусь, конечно! Настроение поднимается. Когда была в ККЗ «Украина», не думала, что у него столько поклонников. Просто праздник. Люди веселились от души. Думала в этом роке ничего особенного, просто орет… Оказывается, что люди получили огромное удовольствие. Саша снимает футболку, ребра голые показывает, пот градом. Выкладывается от и до, в раж входит. Люди это видели и очень поддерживали. До сих пор поклонники ездят на его концерты в Москву послушать. Его же приглашают друзья, которые там уже что-то достигли в Европе, Америке.
Что для вас вообще лично значит эта история Саши в вашей семье? И есть ли что-то такое, о чем не спросил вас в этом интервью, но как вам кажется, важно, чтобы об этом знали люди.
Е.Ч.: Мне важно сказать, что моего ребёнка спасли люди; столько внимания уделили, столько материально помогали. Они же сюда приходили каждый божий день. Чужие люди приходили: «Можно с Сашей поговорить? Можно Сашу увидеть или побыть с ним немножко?». Если б столько людей не поддерживало его, не знаю, как бы мы справились с очень тяжёлой болезнью в очень тяжёлое время.
Л.Х.: И сейчас уже, его пример нас тоже держит.
Е.Ч.: Да. На что тут жаловаться? Саше ещё труднее. В прошлый раз, почему ему переделали операцию? Он же что сделал? Решил сыграть в футбол. Подкатился детский мячик, он его взял и ногой буцнул; как детство вспомнил. Опять железка треснула. Снова 9 часов операции. Представляете?
Утром перезвонились с подругами. Настроения никакого? Собираемся вместе. Чай попили, разговорились. Смотришь – настроение поднялось. А ругать, что кто-то там чего-то не доделал – это нет.
На что или кого надеяться то? Что правительство нам что-то даст? Если сами для себя ничего не сделаем, никто не сделает. Вот сейчас, мы старые. У каждого есть огород. Каждый носом роет землю, чтобы на зиму заготовить продукты. Чтобы что-нибудь детям передать. Там же север все-таки, как ни говори. Друзья Сашины и наши – молодцы. Спасибо им большое. По городу довезут, и до Белгорода доедем.
Можно, случай расскажу? Один «деятель» звонит мне на дачу: «Вы мама Саши Чернецкого?». Говорю: «Да, мама». – «Знаете, случилась ситуация». Я: «Что же?» – «Так получилось, что один мальчик с Сашей разговаривал, что-то у них произошло. Саша его ударил. Он со сцены упал, об бордюр ударился. Ему нужна сложная операция на 17000 гривен». Вся дрожу, Юра рядом: «Мама, дай мне телефон!». Собеседник видимо думал, что не пойму, и говорит: «Нам надо отдать в милицию, чтобы это дело замять, чтобы Сашу не посадили». Я: «Миленький ты мой, с каких пор в России стали ходить гривны валютой?». Он, видимо, по ошибке, какой-то харьковский. Но Юрка стоял на страже: «Мама, не делай глупостей!». Так что всякие люди бывают. Но добрых людей гораздо больше.
Саша тоже помогает добрым людям потому, что добро не забывается никогда. Добро помнится, если человек благодарный людям. Саша старается хоть немного помочь. Они сами к нему пришли: «Я помню, как мы тебе помогали. Теперь у меня сын есть, ему нужна помощь. Не знаю, куда обратиться, где взять деньги». Саша сказал, что: «Сколько сможем – столько поможем».
У Саши в песне «Ворон» есть строка: «Но мать меня просит, чтоб я песен не пел…». Просили?
Е.Ч.: Да. Сильно, конечно, не просила, чтобы он песен не пел. Он не мог не петь. Но рок не жаловали. Я так боялась, что с ним что-то случится. Моменты были исторические. В правительстве всё менялось. Страна уже не могла жить по-старому. Там все уже на «цырлах» стояло, как говорится. А они росли, играли как раз в это время. Там же был «Рок против сталинизма». Они начали выступать как бы против власти. А власть этого не любит.
Л.Х.: Особенно, Володя боялся.
Расскажите о последствиях истории, когда Саша поехал поступать в институт, в Полтаву. Спел там песню на конкурсе самодеятельности «Мой друг вчера вернулся из Афгана», и не поступил.
Е.Ч.: Никакой самодеятельности. Там было совершенно другое. Шла война в Афганистане. Наших солдат послали туда одним голосом. Столько людей погибло! Они с Юркой Тверитниковым, после окончания школы поехали в Полтаву поступать в мединститут.
А там сказали, чтобы ближе познакомиться друг с другом (людей ведь приехало много накануне открытия учебного года), давайте мол сделаем общий концерт. Кто что умеет – кто споёт, кто станцует, кто расскажет. Саша вышел на улицу и сел на скамейку. К нему подсел просто обыкновенный парень. Они разговорились, познакомились, и парень сказал, что он пришел из Афганистана.
Не знаю, когда он ее написал, до или после этой встречи, но одно дело слушать информацию, которая передается ежедневно по радио и телевизору, а другое дело – встретить живого человека, который рассказал ему то, что там на самом деле делалось. Не знаю, что он добавлял в эту песню, что их выгнали с треском оттуда. И моментально позвонили следователю в Харьков, в следственный отдел. Наверное, что-то же он там переделал.
В те времена это же была жуткая неприятность.
Е.Ч.: С нами обошлись довольно мягко. Володя в это время уже пошел на пенсию и договорился работать на режимном объекте. Уже отослали документы в Москву, откуда прислали положительный ответ. Собирался через день выходить на работу в этот научно-исследовательский институт.
Следователь его вызывал. И ко мне следователь приходил лично. Я уже не помню точно, но там были такие вопросы, что сразу на них не знаешь, как и ответить. Спрашивал про Сашу, про его друзей, как он себя вел, как в школе на последних классах себя вел. Отвечала, как положено. Но Володя обошёлся тем (он всё-таки был майор, военный на пенсии). Ему сказали: «Извините, мы вас не можем взять на это предприятие».
Эта история произошла как раз в момент трудоустройства?
Е.Ч.: Да. Ему сказали примерно так: «Раз ты уже был в следственном комитете, а НИИ при военном заводе, мы тебя взять не можем. Ты хороший специалист, мы о тебе наводили справки, но так вышло».
Володя не ругал его. Сказал: «Я тебя понимаю». Саша был ошарашен разговором с этим человеком. Мы в семье никогда не обсуждали такие вопросы. А тут человек взял, и рассказал всё, что там было, что он оттуда еле вырвался, что «родился в рубашке».
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=6928
или с помощью QR-кода:
