Павел Михайленко – по праву основатель харьковских музыкальных групп «Мост», «Группа Продлённого Дня» и «Разные Люди». Пишущая творческая единица в одной обойме с Александром Чернецким и Сергеем Чиграковым вплоть до завершения деятельности группы «Разные Люди» в её харьковском оформлении. В 2005 году по условиям издательства «Мистерия звука» запишет совместную с Чижом пластинку «Про слонов», куда войдут главные хиты Павла.
Хочется вас познакомить с человеком, без прямого участия которого многих событий просто бы не произошло. По характеру очень предприимчив, хозяйственен, прозорлив, активен, знает, чего хочет, по-доброму хитёр. Подкупает своей простотой и внимательностью к другим. Интригует собственным видением творческих процессов. Лидер. Наше общение проходило в несколько этапов и увенчалось по предложению Павла уникальным акустическим кухонником (спустя десятки лет) в доме художника, единственного директора харьковской «ГПД», Игоря Сенькина. Говорить можно много, но лучше уделите внимание этому интервью.
Из интервью с Павлом Михайленко для книги «Жизнь стоит того…»:
Поскольку ты фундатор группы «Разные Люди», интересно отразить несколько ранних эскизов твоей жизни и появление в ней музыки.
Я родился в Хабаровске и до 15 лет жил там. Во время революции мои предки поняли – надо бежать из Украины. Они были достаточно зажиточными. Имели много голов скота, землю, пруд. Пришлось всё продать. Сели на телеги и уехали на Дальний Восток. Деда репрессировали. Он был тигролов. Работал в артели Богачёва, которая ловила амурских тигров, и отправляла их повсюду. Предки мечтали вернуться назад. Бабушка уехала, когда ей было около 15-20 лет. В итоге, они вернулись и перетащили нас.
С 9-го класса играл на танцах запрещённые песни западных исполнителей. Разучивал их на гитаре, во дворе, пользуясь переводами. Пели «не маки тэ па» («не бросай меня») или «кил дэ ми софт ли» Роберты Флакк. Я их узнал сначала в таком странном переводе на русском языке, а потом уже в оригинале.
Интересный факт. В 1979-м я переехал в Харьков. А в конце 1977 – начале 1978-го, в Хабаровске, во дворе, пел песню «Субмарина», которую исполняют «Разные Люди» и «Дым сигарет с ментолом». Группа «Нэнси», утверждающая, что в 1981 году они написали песню про несчастную любовь, вероятно ошиблись. Иначе как она перепорхнула на несколько лет назад и прилетела на Дальний Восток?
Случалось, ли воевать с родителями из-за музыки?
Абсолютно нет. Мы были достаточно рядовой семьёй. В 1976-м батя допустил меня к радиомагнитоле. Он записывал на бобины с телевизора, например, «Голубые огоньки». Рвавшуюся плёнку склеивал уксусом. В 7-м классе купил монофонический проигрыватель «Аккорд» с одной колонкой и уже слушал пластинки. Когда в магазине появился сборник «The Beatles» и «Кругозор», началась совершенно другая история.
Мама одноклассника работала в магазине и доставала пластинки «ABBA», которые мы могли послушать у них дома. Потом у меня появился сосед старше меня и ставил мне у него в гостях «Boney М».
А к периодичному прослушиванию уже дорвался, когда начал играть в группе. Приходил на репетицию пораньше, до того, как все соберутся. Мог прийти после школы и слушать «Uriah Heep» и то, что там у пацанов ещё было. Врубал колонки на полный звук и кайфовал. Я был на седьмом небе!
Кому пришла в голову идея, чтобы ты стал архитектором?
Мне! Родители не лезли никуда. В 1981-м, после школы, мне показалось, что умею рисовать и пошёл в харьковский «худпром». Посмотрел, как рисуют люди и понял – это мне не надо, и в 1982-м ушёл в армию. А летом 1984-го, после возвращения, поступил в «ХИСИ», который закончил в 1989-м.
Я ни дня не проработал по специальности. Просто не видел себя в профессии. Особенно в момент начала перестройки, когда люди «прибитые гвоздём к стулу» и получали однодневную зарплату. Это мрачно.
В армии случалось запираться и что-нибудь сочинять?
Нет. В армии произошла смешная история. Нас привезли в часть и спросили: «Музыканты есть?». Вышли те, кто думал, что они музыканты. Я же думал, что раз играю на гитаре – значит, тоже музыкант. Играл ведь в школьном ансамбле и на танцах. Сделал шаг вперед, а оказалось, что это духовой оркестр. Чтобы хлеб зря не ел, поначалу выполнял функцию «пцых» на тарелке. Потом перешёл на бас-бочку. В оркестре пробыл сравнительно недолго. Но запомнилось. Пуговицы на кителе постоянно вбивались и каждое утро мы пришивали новые.
Служил я в Хунгари. Венгрия. Представь, когда служишь в «совке», то в отпуск ходишь, через забор могут девки пролазить. А Венгрия – это когда просто сидишь закрытый. Тот же кусок «совка», только знаешь, что находишься в Венгрии. Никуда не отпускают, даже в отпуск. Но, тем не менее, в «чепке» продавалась жвачка и пепси-кола.
Как организовалась твоя первая студенческая группа?
Студенческий клуб. Самодеятельность. Сначала я начал с другим факультетом. У них была группа, но группой это тяжело было назвать. Затем позвали в коллектив, где писали свои песни. Мы посотрудничали какое-то время, и я сделал факультетскую группу «Мост».
Вы были обеспечены инструментами?
Да! Я общительный и предприимчивый, поэтому сдружился с завклубом. Мы часто шли с ним по Сумской, в сторону «градусника». С противоположной стороны от театра им. Т.Г. Шевченко» заходили в так называемый «Затишок». Пили там вкусное благородное вино на разлив – хересы и мадеры. Есть что вспомнить.
Случалась масса интересных историй. Например, в институте у нас находился настоящий телефонный центр. Однажды мы выпивали, и я решил пошутить. Ворвался с порошковым огнетушителем и как дал по ним! Встала АТС, и все контакты. Мой товарищ получил от ректора «втыкон» и двое суток чистил контакты от порошка.
Когда ты начал писать?
Как на гитаре стал играть. Люди пишут. Думаю, попробую. Но, видимо то, что написал, не имело применения. Не знал зачем это нужно. А когда именно что-то написал, честно говоря, плохо помню.
До группы «Мост» была группа, в которой играли ребята с 5-го курса. В ней писал Сергей Юрченко. Играл вместе с ними, и мы стали делать совместные песни.
Название «Мост» я придумал. Буква «М» – Михайленко. В 1986-м, когда стали играть с Пашей Павловым в группе «Шок», я попросил Гену Качкалду стать бас-гитаристом в группе «Мост».
В группе «Шок» мы сделали 3 песни. Заимствованная песня «Резиновая Зина» ресторанного музыканта Александра Блоха на стихи Агнии Барто, Пашина песня «Дурак на троне», и моя песня «Когда». И вот, с этими песнями мы выступили два раза и, в силу разного видения творчества разошлись. Я ушёл потому, что у меня более дотошный подход. А Паша: «Раз, два – рукава, три, четыре – полетели!».
Как возникла «Группа Продлённого Дня»?
Какое-то время просто искал группу, и те же ребята, с которыми играл на 5-м курсе архитектурного факультета подсказали, мол есть хорошие музыканты, которые вернулись из армии и ищут басиста. Мы встретились. Группа называлась «Хронос». Они даже выступали на одном концерте с «Урфин Джюс». Их интересную историю описал Сергей Мясоедов в самиздатовском рок-журнале.
Кто остался с тобой в последующем играть?
В общем-то, все и остались – Олег Клименко, Евгений Обрывченко и Владимир Кирилин. Встретились и решились попробовать. Сделали пару-тройку модных на то время «полотен» из тех, что они делали. Они играли инструментальную музыку, но никто ничего не пел. Мы сделали и даже выступили в каком-то пансионате.
Свои первые песни попробовал реализовать с помощью этого состава?
Сыграли песню «Когда», которую с «Шоком» делали и начали потихоньку делать мою программу. Каким-то образом я начал петь, и мы перетекли из «Хроноса» в мой проект. У меня была задача создавать своё и я с ней справился. Ребята приняли мою сторону и всё закрутилось. Сделали программу и стали выступать в рок-клубе.
Как дошло дело до названия «ГПД»? Что ты помнишь?
Мне показалось, что это отличное название. Я не знал, что где-то там есть группы с таким же названием. Вот, давай вот так назовёмся. Назвались.
Как скоро в группе появился директор и продюсер Игорь Сенькин?
У Олега Клименко есть старший брат. И он посоветовал нам Игоря Сенькина как художника. С ним сначала начал Олег общаться. Однажды мы пошли к нему домой и просто обалдели. Мы часами заслушивали залежи фирменного винила. Смотрели на его офигенные картины. Игорь – очень классный и креативный. Потихонечку мы с ним сдружились и начали работать.
Дальше события развивались очень стремительно. Если в 1986-м я ещё играл в группе «Шок», то к новому году у нас уже была «Группа продлённого дня». Летом 1987-го мы съездили на Рижский фестиваль, после которого приняли решение играть с Чернецким. А к концу 1987 года вообще дубасили в ККЗ «Украина» с набитым битком залом. До этого, в Харькове были хорошие группы, но играли в массе плохо. Наша «ГПД» была с достаточно квалитетными на тот момент музыкантами, если учесть материал и его исполнение.
В какой момент ты понял, что группа и то, что ты делаешь в ней – успешно, это отличается от того, что делает большинство?
Нет, такого не было. Помню, что, когда мы репетировали материал, нам уже было понятно, что это очень классно. Нам самим нравилось. Главное, когда музыкантов прёт, это 50% успеха. Если музыканта не прёт, когда играет свою музыку, то это – попса.
Когда и где впервые услышал о Чернецком?
Там, где мы все тусовались. В тот момент, когда мы были «ГПД», а они были «Рок-фанат», а затем «Рок-фронт». Мы выступали на одной сцене рок-клуба. С Сашей познакомились на одной из тусовок по четвергам. Просто собирались в районе репетиционных баз, разговаривали, здоровались и расходились по подворотням, кто пить, кто что. Сначала база была где-то в районе ул. Тобольской, затем на ул. Артёма. Тусовки меняли местоположение.
Решение взять человека в группу нового человека было сложным? У Саши тогда ведь ещё не было таких проблем со здоровьем?
Нет, не явные. Он ходил сутулясь, но ходил. У него уже не двигалась шея в стороны. Потом это стало сильнее.
Легко ли было договориться с другими музыкантами «ГПД», чтобы Чернецкий стал к микрофону?
С группой, конечно, были проблемы. Когда мы с Сашей съездили на фестиваль в Ригу, то поняли, что у нас очень сходный материал. У нас, как правило, было так: три хита и четыре проходных песни. Они будут в любом случае проходные, если они чуть хуже, чем хиты. Не бывает одинаковых песен. Но если берём дважды по три хита, плюс четыре проходных, и делаем альбом – это же гораздо круче!
Плюс у Сани не было нужных музыкантов. Он слышал нас, видел, что мы профессиональная группа и хорошо играем для уровня рок-клуба. Получается, что он был как бы «за». Но, когда я стал рассказывать музыкантам о Чернецком, они стали спрашивать: «А зачем? Человек мимо поёт». Они же его послушали и сказали, что я пою лучше, точнее, попадаю в ноты. Я сказал: «Нет, ребята. Будет гораздо лучше, если я буду подпевать, потому, что Саша более яркий лидер. Нас ждёт гораздо лучшее будущее, нежели со мной на лидвокале». Хотя, были и другие мнения.
Мне казалось, проще направить усилия на продвижение Санька. Где-то через полгода, я забыл об этом, а мне на пьянке и говорят: «Знаешь, а ты был прав!». Это произошло, после концерта в Воронеже, когда мы поставили всех на уши. После этого концерта, куда бы мы ни приезжали, везде был «взрыв».
Человек, который приходит на ваш концерт в конце 1980-х, завоёван сходу. Что больше всего, на твой взгляд влияло на это? Допустим, у Чернецкого – это одно, у Михайленко – другое. Была, может быть, музыкальная фишка, не доступная другим музыкантам?
Думаю, это всё-таки энергия и какие-то музыкальные вещи. Это же всё равно субъективно? Кому-то такое нравится, кому-то – другое. Наверное, правильнее это воспринимать через разум. Препарировать и посмотреть, что там находится внутри… А внутри, это было от сердца. Ты делаешь, и кажется, что делаешь это лучше всех, и другого такого нет. Может быть, что-то ещё, но ты искренне веришь, что ты лучше.
Начался достаточно активный период в жизни группы, когда вы с большой скоростью ездили на всяческие выступления. Для тебя было ли такое место, фестиваль ли, где ты ощутил, что группа очень популярна среди узкого круга?
А не было среди узкого. Было ощущение в принципе. Популярная среди любого.
Когда ты это понял?
Сразу, когда только попали на фестиваль в ККЗ «Украина». Мы вышли, и надо было видеть, как люди рвали на себе волосы. Просто психоз какой-то. Потом это повторилось. И это не было случайностью. Куда бы не приезжали, всё происходило по одному сценарию. Одно дело, когда просто догадываемся, а другое – когда настает фактическое подтверждение. Это был 6-й Ленинградский рок-фестиваль. Против уже никто не мог возразить.
Как говорят некоторые, мол, нас специально поставили после группы «Алиса». Практически весь Зимний стадион был наполнен «алисоманами». Есть такая версия. Я не вдавался в подробности, нам было пофиг. Мы – солдаты рок-н-рола. Сказали приехать, дорогу оплатили – играем. После третьей песни, фанаты «Алисы» вытащили свои флаги и орали «ГПД». Махали и забыли, что «Алиса» существует (понятно, что на время), но всё было так.
Потом уже, когда мы ехали с Чижом и Гребенщиковым по Сибири, где-то после пятого или шестого концерта, Олег Сакмаров, честно, не за спиной, а на совместной пьянке, говорил: «Боря, надо ставить их играть после нас, потому что после них играть не могу». То есть, мы чересчур перестраивали энергетику зала.
Каким было твоё знакомство с Чижом?
Мы познакомились на весеннем фестивале в Нижнем Новгороде, в 1988-м. На фестивале всегда выдавались бейджики. Надо было иметь свою фотографию. А я свою забыл. Мне дали бейдж и сказали, что без фотографии не пропустят. Я вырвал из газеты фотографию Косыгина, краешки подвернул. Даже ножниц не было. Разжевал хлеб, натёр и приклеил на хлеб эту фотографию.
С нами в одном поезде приехал Саша Гордеев. Он подошёл, познакомился. Сказал, что тоже из Харькова. Как казалось, он ехал к Чижу. Сказал, на фестивале будет выступать другая «ГПД», только из Нижнего Новгорода.
Когда они выступали, я вышел и послушал. Высоким голосом парень исполнял хэви-металл. Пел про Припять. Тогда ведь Чернобыль взорвался. Спел классно.
Потом Гордеев привёл Чижа к нам в гримёрку, а продолжили уже на Ленинградском рок-фестивале. Чиж попросил, познакомить его с нами. После нашего выступления, он был поражён, у него просто «отпала челюсть». Затем мы пошли вместе к кому-то на хату. Там был Андрей Бурлака. Пели песни по очереди, сидели всю ночь.
Кому пришла идея в голову пригласить Чигракова в «ГПД», в Харьков, и сменить название группы?
К сожалению, это моя идея. Почему к сожалению? Это некий макиавеллевский план. То есть, я поступил непорядочно по отношению к ребятам. Не бывает ничего однозначного. Что получилось на самом деле? В группе началось некое расслоение. По какой-то причине, Игорь Сенькин, свалял дурака и начал со мной конфликтовать. Женя Обрывченко и Вова Кирилин приняли его сторону. Если учесть, что как за музыкантов я за них не держался, возникла такая мысль. Если возьмём Чижа в группу как клавишника и вокалиста, то приобретём собрата, а с другой стороны – потеряем ненужных людей. Рассказал я эту мысль Гордею и Чернецкому. Оставалось дело за малым – развалить «ГПД».
Переговоры с Чижом уже втайне были проведены. Он дал согласие. Никто не говорил пацанам, что везём себе человека. Конфликт был усилен. Опять же, я не был инициатором конфликта. Просто, так получилось. Был конфликт и тут приезжает Чиж. Ага, раз так, тогда давайте возьмём Чижа!
Переговорили с Чижом, что делаем конфликт, распадаемся, находим нового барабанщика и работаем вчетвером как «Разные Люди», но без Чижа. 1989 год мы проработали без Чижа, который присоединился уже к существующему составу группы с Алексеем Сечкиным.
В какой период времени Гордеев стал выполнять функции директора?
Там была куча интересных директоров. Был Дюша и ещё какая-то девочка. Я бы не сказал, что это было на две недели, даже на месяц. Спустя время, потом уже пробовали с Гордеем поработать. Причём, даже не один, а, по-моему, пару раз.
Сенькин ведь стал директором группы не только потому, что у него единственного был телефонный аппарат?
Игорь был директором по различным причинам. Он интересная креативная личность. Живёт в центре города, напротив «худпрома», на ул. Червонопрапорной. С репетиции мы могли легко переместиться к нему, где располагалась мастерская.
Первое выступление «Разных Людей» в Харькове состоялось в одном из местных ДК одновременно с группой «Тройка, семёрка, туз»? В «37Т» ведь вошли бывшие участники «ГПД», а в «Разных Людях» играл Гордеев на губной гармонике?
Между «ГПД» и Чижом, у нас было разовое выступление. Проект назвали «КПСС» по первым буквам наших имён: Клим, Паша, Саша, Саша. Он существовал параллельно группе «Разные Люди». Это была акустика без барабанщика. Мы вышли и, помню, что я спел там свою песню «Метелица». В три голоса это звучало супер! Причём, не было такого, чтобы готовились, репетировали. Просто взяли и выступили.
Это произошло на одном из фестивалей фестивале в ХАИ, где выступали группы «Шок», «37Т» и вероятно группа «Клиника» из Ленинграда. Фестиваль организовывал один из «хаёвских» деятелей – Юрий Сакаев. В последствие Юра собрал очень много групп под своё крыло. Дал комнаты, репетиционные точки, в том числе и нам. Мы там репетировали длительное время. У Олега Клименко там до сих пор студия. Там у каждого было своё помещение и репетировавшие группы иногда пересекались. Заходили друг к другу в гости, иногда ругались из-за аппаратуры.
Например, группа «P.S.», будучи «хаёвцами» прижучила себе все клавиши, поэтому нам приходилось искать свои. В ХАИ было много денег и они приобретали хорошие инструменты. У них были клавиши «Roland», гитары, барабаны. Вот их и дербанили, кто что к себе перетянет. Мы себе стырили, а потом вернули гитару «Aria pro 2». На ней играл Чиж. Это история, когда что-то есть, чего-то нет.
В общем, как группа «Разные Люди» мы уже выступали с Алексеем Сечкиным, с новой программой. Сергей Мясоедов отметил нас как лучшую группу города. С Чижом ему уже не так понравилась. Стиль был другой, гитарная музыка без клавиш.
Чиж не помнит первой репетиции в составе «Разных Людей». Может быть это стоит вспомнить?
Мы не сильно репетировали. Пили чай или что покрепче. Собирались, и могли делать какие-то репетиции. Но обязательно играли, когда собирались вместе.
Было сложно начинать работать с новым человеком?
Нет. Я, Клим и Чернецкий были знакомы с Чижом. Они были уже совсем друзья. Ездили к Чижу на свадьбу. Поэтому, таких вопросов, как с Чернецким, не возникало.
На твой взгляд, группа стала популярнее с приходом в неё Чижа?
Сразу нет. Чижа поднимали очень долго. И, особенно, когда Чернецкий слёг и год мы выступали без него. Чиж поначалу очень боялся выходить после Чернецкого.
История с записью альбома «Буги-Харьков». У тебя много песен. Их хватает на альбом. За это время вместо «Буги-Харьков» мог появиться «Буги-Михайленко». Почему сделали ставку на песни Чижа?
Во-первых, мы исполняли эти песни на концертах и не делали ставку на шоумена или вокал. Всё-таки лидер должен был быть в группе. Основная точка сместилась на Чижа, когда Саша серьёзно заболел.
Во-вторых, Чиж – более профессиональный музыкант. Поэтому, если ставить меня, то надо было кому-то отдавать бас-гитару, и ковать мой имидж, чтобы сделать фигуру. Они-то с Чернецким были сформированы. Волосы до пола, пацаны красивые, девкам нравятся. Вперёд, и с песней! Какой смысл был? Писали альбом не оттого, что надо было, а оттого, что у нас есть материал, с которым ездим. Мы его и записали.
В каком году вы получили предложение полететь в тур с БГ?
Однажды мы выпили в номере и попели песенок (Северодвинск, Архангельск, Соловки). Боря был пободрее и повеселее. Мы задружились настолько, что Борис и его директор Алексей Кайбиянин предложили нам полететь вместе с ними в Сибирь потому, что им надо было взять кого-то для поддержки.
В связи с потерей плёнки альбома «Буги-Харьков» в просторах Болгарии, предназначенной для винила, было принято решение о записи альбома «1992». Как происходила история с изданием винила «1992»?
Был Юрий Михайлович Недбайло – директор харьковского филиала «Мелодии». В этом филиале работал Андрюнин, который был дружен с Сергеем Коротковым по телеканалу «Приват ТВ». Он делал многие концерты в ККЗ «Украина». Первый наш концерт – это его дело. Андрюнин представил нас Недбайло на мероприятии, куда мы пришли с Чижом. У Чижа была любимая фраза Майка: «Эй, басист, что мы делаем здесь?». Он её там и произнёс.
В общем, пришли. Там навороченная публика, и мы такие «сироты в рваных джинсах». Пели песни за роялем с гитарой. Недбайло понравилось, и он сказал: «Пацаны, всё, едете писать!». И мы поехали писаться, как некий государственный проект. Вообще не платили деньги за запись. Записи альбома в студии – было выше крыши! Зачем винил? Мы записывались уже в Останкино, нам тогда Наташа из программы «Чёртово колесо» помогла. Шара. Вот и снова записали.
А потом, когда «1992» записали, поехали на фестиваль «Аврора» с Чернецким, который стал в строй. Параллельно возникла идея, что его нужно издать на виниле. Вот уже не помню, чья это была идея. Моя задача была найти деньги. Тех денег, которые давались, было недостаточно. Связи между Украиной и Россией были разорваны. Наш филиал «Мелодии» уже ничем не мог помочь, кроме записи. Я нашёл какие-то деньги. Но, при этом, с человеком произошло несчастье и всё провалилось. Потом, нашёл другого человека. Открыл фирму в связи со сложной ситуацией. Нужно было переправлять туда счёт, номер счёта и так далее.
Это 90-е. Были какие-то риски, на которые тебе пришлось идти?
Миллион рисков. Чтобы было понятно, деньги со счёта я снять не мог. Это был безнал. На этот безнал я купил на заводе «Протон» машину магнитофонов. Их продал за наличку. И эту наличку уже отвезли на «Мелодию».
Фирма называлась «РЛ» и была зарегистрирована на адрес нашего барабанщика. Поэтому, к нему длительное время ходила налоговая. Он говорил, что ничего не знает: «Зарегистрирована на Михайленко, вот его и ищите. О фирме ничего не знаю». Они говорили: «Пожалуйста, мы не можем ничего закрыть, нас же за это дрючат. Сделайте что-нибудь!».
Каждый в 90-ые, занимался чем мог. У каждого есть семья, у кого-то дети. Как прошли твои 90-е? Как удавалось кормить семью?
Вот это и есть проблема. Не знаю насчёт Чижа, но Клим, конечно, обижался, что надо музыкой заниматься, а не бизнесом. Я всяко-разно продавал бензин, зарабатывал деньги. Порой было так, что у нас с группой поезд в 20:00 вечера, а я ещё в 16:00 физически за границей, в России, в районе Старого Оскола. Мне надо успеть границу пересечь и домой заехать за гитарой. Как успевал, не знаю, но успевал.
Скажи, исходя из этого всего, рок-н-ролл – это работа или нет?
В Харькове точно не работа. Даже не обсуждается. И на тот момент, когда Игорь Березовец подошёл ко мне с вопросом: «Если я Чижа заберу в Питер, как вы на это посмотрите?». Я ответил: «Если Чиж согласен, то нормально. Мы не рабовладельцы».
Всем было тяжело. Когда наступил момент отсутствия денег, Чернецкий подрабатывал на телефоне. Давали объявление с его номером телефона, а он просто отвечал по бумажке. Почём мех «жёлтые воды»? Он и отвечает: «Тридцать купонов квадратный метр». Ему за это приплачивали. Пенсия у него вообще была смешная. Когда стало совсем плохо, честно говоря, не видел ничего другого, как переместить его в Питер. Хотя, знаешь, по прошествии времени, какие-то факты выскальзывают. Саша Гордеев, например, говорит, что у него своя версия на эту тему.
Но, я отчётливо помню, что с Еленой Карповой сидел у неё. Приехала ещё тогда малоизвестная группа «Король и Шут» и привезла клип «Ели мясо мужики». Лена говорит, что они сейчас подписывают контракт с Иосифом Пригожиным и им нужен директор. Именно директор, а не тот, кто тогда хотел ими заниматься отдельно, не Пригожин, а Женя Литовский. А этот говорит, что нет, только Пригожин, и ставит своего директора.
Тогда и возникла идея: «А давай, Гордеева?». Гордею нужно было тогда уехать из Харькова. Я приехал переговорить с Гордеем, что есть возможность поехать и зарабатывать нормальные деньги. Платилась зарплата и уже дальше, что наработаешь – твоё. «Тебе будет очень хорошо, но помоги Чернецкому туда перебраться».
Как можно было достучаться до шеф-редактора, программного директора самых известных теле-эфиров?
Давай поймём, как выглядели тогда голодные музыканты? Все же следили за этими программами. А программному директору как быть не в курсе музыки? Надо сказать, Елена Карпова со всеми старалась дружить. Они даже раньше познакомились с Гордеевым, когда он играл в группе «Дождь» у Саши Долгова. Сначала было знакомство с «Дождём». А потом уже появились «Разные Люди». Мы много ездили на всякие такие программы. Знакомства и общение происходили очень быстро.
Выжали ли «Разные Люди» по максимуму из тех возможностей, которые предлагала Украина – Киев, Харьков?
Ой, нет! Если бы понимали, то какие-то вещи бы вовсе не делали. Например, с «Живой коллекцией» Александра Толмацкого. Совершенно по-дурацки. Хорошо бы это было или плохо, не известно. Но, в любом случае, лучше, чем никак. Мы пошли на то, что рекомендовала Елена Карпова: «Разругивайтесь и не идите на уступки Толмацкому. Разрывайте контракт и переходите к Пригожину. Там всё пойдёт». Мы разорвали контракт с Толмацким. Он сказал: «Не хотите, как хотите! До свидания!». И одновременно разваливается проект Иосифа Пригожина с «ОРТ рекордс», и мы нигде. Это 1997 год.
Многие артисты стали известными благодаря сотрудничеству с «ОРТ рекордс». «Король и Шут» успели выпустить записанный без Горшка «Акустический альбом», группа «Сплин» выстрелила с «Гранатовым альбомом». На твой взгляд, что могла бы дать группа «Разные Люди» из своих материалов на всеобщее услышание?
Не скажу, что альбом, но несведенный материал (болванка) 1997 года есть. Он вышел в антологии Чернецкого под названием «Потерянный альбом». Этап с альбомами «Насрать» и «Не было» – своеобразный. А «Потерянный» уже был после. Там, наверняка, были песни «Вдули», «Асталависта», «Лопань-река». Слышно, что он совершенно другой и даже на уровне «несведёнки». Мы 2 месяца сидели и писали его в Москве. Жарили в микроволновке пельмени у Гоши Панюшкина в однокомнатной квартире. Этот человек тоже имеет определённое звание «потерпевшего от группы»
Есть видео, где вы едете на автобусе в Англию. Программа «Драйв» с Сергеем Коротковым. Откуда вообще эта идея? Как вы там очутились?
Харьковский горсовет узнал, что там проходит фестиваль и нашу группу пригласили поехать. Нужны были деньги. Гордей нашёл спонсора. А спонсор дал 500 долларов и потерялся, когда мы уже выехали. Это самая голодная поездка. Опоздали на фестиваль, как ни спешили. Основную задачу не выполнили, но потом выступили в лондонском клубе «Герцогиня Йоркская».
Это был первый выезд группы за границу?
Нет. В 1991-м уже выступали в Ганновере. В Москве был известный человек Назим, устраивавший сильные этнические фестивали. Мы его не знали. Он к нам дозвонился и сделал приглашение. Для нас это был шок! На поезде из Москвы выехали в Ганновер. На нас смотрели как на обезьян. Это наш первый выезд. Затем выезжали в Нюрнберг и ещё куда-то. Мы редко ездили и это были уникальные события.
Помнишь момент, когда харьковский состав группы «Разные Люди» едет дальше на «спущенных колёсах»? В Харькове развития как такового нет и группа начинает глохнуть. Расскажи немного об этом эпизоде. Что было?
Это самое тяжёлое. Репетиции происходили автоматически, просто было не понятно, зачем. Но мы привыкли. У нас был ритуал. Три раза в неделю мы должны были собраться и что-то играть. Больше года просидели без концертов. Понятно, когда нет концертов, это не только финансы, это же и энергетическая пища чисто. Группа дохнет без такой подпитки. Тем не менее, по инерции занимались.
Чернецкий писал песни, приносил, и мы их делали. И потом, должны были ехать выступать, в Бердянск, на Украине, но тем не менее не в городе. Клим и говорит: «А я не поеду, не буду играть больше с вами». Ну, и мы, как-то выпутывались.
У нас был звукооператор Миша Ионов. Он был гитарист. Мы взяли его с собой. Он отыграл непродолжительное время с нами. Чернецкий собирался переезжать. Мы сделали классный материал с песнями: «Джон Леннон», «Нехватка». Кайфово сделали 6 песен Чернецкого. Климу понравилось. Репетировали в нашей же комнате, и Клим нам помогал со звуком.
Однажды должны были записать этот альбом просто на кассету, на репетиции. В этот момент не приходит Алексей Сечкин. Мы не смогли записать. А Чернецкий на следующий день, в субботу, уезжал в Питер. Поэтому, говорить сейчас о том, что тогда мы сделали лучше, чем Чернецкий сделал потом в Питере беспочвенно. К сожалению, нет никакого свидетельства. А так, было бы, по крайней мере, с чем сравнивать.
Помнишь, каким образом принималось решение о переезде Чернецкого?
Я ему предложил уезжать. Приехал и говорю, мол, Саня, так и так, сворачивай, Гордея там делают директором «Короля и шута». Он будет получать зарплату. Будет жить там и поможет тебе первое время устроиться и так далее. Я сказал: «Саня, тебе надо валить. Здесь ты просто тупо сдохнешь. Нет перспектив». Мы выживали там все, кто как мог. И он меня звал. Память такая штука, избирательная. Чернецкий, когда напьётся, начинает плакать и обвинять меня, что я не поехал с ним, что бросил его.
Паша, у тебя были возможности уехать?
Мы сидели у меня дома всю ночь перед отъездом. Он говорил, поехали, мол, ты же такой рок-н-рольщик старый и лёгкий на подъём.
А теперь немного подробно рассмотрим ситуацию. Когда я приехал из Москвы с известием про Гордея и про отъезд в Питер, мне позвонил Чернецкий и попросил помочь перевезти вещи. Ему здесь вообще нечего было терять.
Я ему объяснил, что фирма, в которую оказался втянут, просто не даст мне спокойно уехать. В фирме нас было двое. Наш общий с Чернецким товарищ, пригласил меня в неё. Он знал, что сам, без фирмы, успешно продаю бензин. Предложил работать вместе. Оказалось, что ему нужно занять денег. Помог ему. Отвёл к своим знакомым. Правда, он занимал, а не я. Знакомые говорили: «Паша, мы же под твоё имя давали! Ты же приводил нам этого человека? Мы давали как тебе!».
Долги, висевшие на фирме, были на мне. Перед людьми отвечал тоже я. Говорил Чернецкому: «Саша, каким образом я могу сейчас встать на лыжи и бросить людей, которые дали деньги? Я «прибит гвоздём», пока не отработаю деньги. Что-то порядка 15000 долларов на тот момент. Это сумасшедшие деньги на тот момент. Какие-то деньги мог собрать и отдать, но мне не хватает ещё 6000. Почему называю общую цифру? Это цифра, которую лет 10 назад, Чернецкий мне вспоминал. Говорил, что я с ним не поехал? Мол, сказал, что «дайте 6000 тысяч долларов и поеду». Не говорил, дайте. А говорил, что должен отдать эти деньги, поэтому не могу уехать. Вот и всё. Как ни крути, понятно.
У него одного рода знакомства, у меня – другого. Все знакомые его любят, как музыканта. А те, с которыми я знаком, меня не любят как музыканта, а видят коммерсанта. Я не мог оставить семью в таком ракурсе.
Чернецкий уехал. Ты остался. Группы, как таковой нет. Пока Саша обосновывался, отыгрывал первые концерты в Петербурге, наверняка у вас произошёл разговор, который касался названия «Разные Люди».
Вот, когда сидели на кухне всю ночь, и про название с ним говорили. И больше не возвращались к этому. Изначально это было спонтанное название в Риге, когда выступили в рижском ДК Страуме с Костей Костенко. Я лишь логотип придумал, а логотип – не название. Название, выстраданное жизнью. Но дело не в этом. Название – ерунда! История названия – вот, что важно.
С этим названием группы, неверно было бы использовать его Саньком. Мы проговорили, как лучше назваться. «Разными Людьми» не годится. Лучше, например, «Группой Александра Чернецкого» или ещё как-то. Он сказал, что подумает. Когда он назвался «Разные Люди», то объяснил, что ему тяжело и страшно быть непринятым. Название всё-таки известно большому числу людей. Саша использовал название в коммерческих целях. Ну, что делать? Ему надо было цепляться, выживать в чужом городе. Ему и карты в руки. Тут обижаться не на что.
Насколько помню, один из первых квартирников, который Олег Звягинцев организовал в Харькове по опыту проведения московских, был с тобой. Насколько часто удавалось выступать в Харькове после всей этой истории с переездом Саши?
Не выступал с тех пор, как мы закончили с Чернецким. Найти меня было проблематично. Когда в 2005-м я развёлся, и мы выпустили с Чижом совместный альбом «Про слонов», началось оживление. Меня начали приглашать. Выступления делал не каждый год, так как песен не пишу. Петь одни и те же песни, пусть их количество и достаточное для концерта, но мне самому не в кайф.
А если куда-то зовут, договаривался: «А мы вот в Славянске, или в Краматорске. У нас никто не приезжает. Вот, сколько вам надо денег?». Я говорю: «В таком случае, денег не беру. Приеду, вы мне оплатите дорогу, поселите, накормите и отправите назад». Они: «Как же так? Мы же будем продавать билеты?». Говорю: «Вот, когда продадите билеты, покроете свои расходы, вот всё, что останется, можете делить со мной, как хотите. Гонорара жёсткого никакого не будет».
Затем, попался на эту удочку, которую сам и придумал. Я отказывался ехать в Киев и ещё куда-то, куда звали. А как попался с Вовой Кирилиным! Мне позвонил сильно заикающийся человек. Говорит, хотим вас пригласить в посёлок Эсхар. Есть люди, которые хотят вас слушать. Спрашивает, сколько стоит. Рассказываю всю эту историю, что это моя миссия. Договорились. Предлагаю Кирилину поехать. Он согласился играть на бонгах.
Приехали. Знаешь, что это оказалось? Дачная компания. Богатые люди захотели себе музыкантов. И этот человек заикастый об этом ничего не сказал. Думал, что это какие-то бедные люди, которые хотят послушать музыку. Если б он сказал, что семья коммерсов хочет заказать корпоратив, то я сказал бы, что это стоит 500 долларов. Понимаешь, как «здорово»? Уже заднюю не стал включать. С улыбкой побухали, плова поели, песен попели. Всем было хорошо-люди приятные оказались, но это был хороший урок. После этого уже вообще перестал играть. Хорош!
До выхода альбома «Про слонов», у тебя была мысль записать сольную пластинку и выпустить свои лучшие песни?
Это правда. Я хотел альбом «Чиж и Паша» перепеть сам. Должен был приехать в Петербург. Договорился с Юрием Морозовым, что надо сделать. Он говорил, давай быстрее, пока не перетёрли на студии болванки. Пластинка была записана и выпущена с Юрой Морозовым. Но слова надо было перепевать. Мне нужен было выбрать время, приехать в Питер. Я вовремя не приехал. Сам виноват. А потом, Юра умер, и всё.
В 2005-м, на 15-тилетии «Разных Людей», вы исполнили с Чижом 2-3 песни из этой пластинки.
15-летие было для нас скомканным, тяжёлым. Я самостоятельно занимался организацией концерта и рекламой. Обклеил весь Харьков разными афишами, делал телевизионное выступление с ребятами на 7-м канале. Лена Григорьева с операторами была после. Важно было всё это делать до концерта.
За день до концерта в Харькове, у нас с Чижом была презентация диска в Москве в «Молодой гвардии» с Дмитрием Дибровым. После презентации, в 4 утра мы садимся на поезд. В 17:00 приезжаем в Харьков. Селю Чижа, бегу домой, переодеваюсь, беру такси и еду за Чижом. Приезжаем в клуб уже к 19:00. Люди в зале. Мой брат как смог помогал, поддержал, но тем не менее. Если бы я там оказался вовремя, там не было бы 30% бесплатных слушателей. Такие сотрудники клуба «Апельсин» в парке Артёма.
Этот концерт в небольшой минус. Зал битком, денег своих я не вернул. Никто меня не спрашивал: «Чувак, ты там как? Попал на бабки, не попал? Может, помочь чем?». Для меня не очень приятные воспоминания из 15-летия.
Изначально было задумано, что на обложке альбома «Про слонов» будет упоминаться Чиж?
Альбом бы не выпустили, если бы там не было Чижа. Это условие издающей компании: «Мы у вас берём альбом, выпускаем большим тиражом». Тираж за год благополучно разлетелся и не переиздавался. В Украине его выпустила «Moon records». Украинский тираж разошёлся. Потом у меня просили кому на день рождения или ещё куда-то. За альбом заплатили денег, дали нужное количество дисков, которое я привёз и дал всем – Чернецкому, Чижу и многим другим. К издателям вопросов нет вообще. Выпускающих курировал Гордей, поэтому вообще всё было чётко.
Выпуск этого диска сделал тебя ещё более известным?
Думаю, да. Я же не веду мониторинг. Если бы был бы директор, он бы делал это всё, предлагал какие-то выступления. «Вот вчера обзванивал. Мне из десяти девять отказов, теперь каждый третий соглашался». Тогда – да. А так, я не знаю, наверное.
По сегодняшний день концертов, практически, не даешь принципиально?
Не принципиально. Но, во-первых, кому это надо? Во-вторых, как это сделать? Мы пытались сделать. Клим, Алексей и я, пели и играли на 25-летии «Разных Людей». Между делом, начали репетировать и сделали отдельную программу. Было предложение от Саши Оникова, проехать с концертом через Белгород на Москву. В связи с тем, что мы всё равно «освежали» в памяти репертуар «Разных Людей», хотели ещё и сыграть мои песни. Жаль. Это было бы интересно. В этом был смысл, с этим выступать можно. Лёха Сечкин сейчас живёт в России, в Растяпино. Знаешь, где это? Там Чиж жил когда-то давно.
Немного рефлексии и наблюдений насчёт того, каково быть музыкантом харьковского состава «Разных Людей» спустя 25 и более лет? Что это для тебя вообще? Это обычно, как много лет назад или что-то меняется?
Не анализировал. Даже не знаю. Например, сейчас сказали бы нам: «Пацаны, будете играть?». Я бы сказал – будем! Вопрос финансов бы по-прежнему не стоял. Дорогу оплачивайте и если какие-то деньги ещё заплатите, как гонорар, да и здорово! Вопрос в другом. Для меня это как некое состояние ностальгии, а вопрос в том, кому это надо? Способны ли мы? Давно уже не играли. Уже люди сейчас играют профессиональней технически. Моё отношение, что всё-таки, это уже не столько музыка, сколько ностальгическое действо. Люди приходят послушать эти песни и напиться. Честно говоря, даже выглядят порой немножечко как-то жалко.
Сразу вспомнил аудиозапись, может быть 2005-го, если мне память не изменяет, некого действа, где концерт Михайленко и Чижа, и на заднем фоне позвякивают тарелочки да вилочки.
Так это не концерт, это и есть вот эта презентация в «Молодой Гвардии». Это пришли покушать корреспонденты. Ты понимаешь, что такое пресс-конференция? Люди ходят на пресс-конференцию именно жрать.
Но там было спето много разных песен, чуть ли не тридцать!
Но, при этом, знало эти песни в лучшем случае, половина зала. Причём зал, ты же понимаешь, сколько журналистов может вместить? Человек сорок. Так вот хорошо, что 20 из них знали эти песни.
2019-й год – группе «Разные Люди» 30 лет. Правильно понимаю, если тебе поступает предложение, что играем, значит, играем?
Конечно! Нет, но я ещё имею ввиду, когда люди предлагают мне сольно играть. Приезжай, типа, на гитаре нам поиграй. Я здесь преследую такую цель, что где-то люди, и им действительно интересно и важно. В данном случае я, как бы Д’Артаньян. И мне-то ничего не надо. Вот в чём дело. Интересно, когда есть заказ на группу, когда могу сказать Климу и Сечкину, что едем. Ну, сейчас уже не могу, а тогда очень даже мог. Если был бы заказ тогда, когда мы 25-летие играли, Белгород мог быть первым. Мы бы сделали, и оно бы звучало как надо. Я не акустический музыкант. Я бы очень даже с радостью!
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
