ТАТЬЯНА КОРНЕТА: «ЧЕРНЕЦКОМУ БОЛЬНО, А ОН ПОЁТ»

Мне очень нравится находить и открывать для читателя людей, которые остались в тени, но от решения которых зависит многое. Так, от Татьяны Корнета, в мае 1991 года, при стечении обстоятельств, зависела организация и проведение известных благотворительных концертов Юрия Шевчука и Бориса Гребенщикова в Харькове. Все собранные средства пошли на вторую сложнейшую операцию Александра Чернецкого. Татьяна не только спасла ситуацию с отменой концертов на стадионе «Металлист» (где и должны были состояться выступления гостей), но и решала внезапно возникшие транспортные проблемы всех музыкантов на пути к ККЗ «Украина».

Специально для книги «Жизнь стоит того…» мы искренне проговорили детали, которые остались за объективом фото- и видеокамер. Какие именно трудности возникали перед и во время проведения концертов? Что видел человек, взявший на себя ответственность провести благотворительное мероприятие? Спустя много лет возвращаемся к этой теме, чтобы дополнить представление тысяч людей о том, как это было.

Из интервью Татьяны Корнета для книги «Жизнь стоит того…»:

Вы человек, который воплотил благотворительный концерт для Александра Чернецкого в Харькове 25-26 мая 1991 года. Чем вы конкретно занимались и был ли у вас персональный интерес к рок-музыке?

В принципе, занималась концертами. Это был мой бизнес. Привозила артистов, работала, например, с «Алисой», «ДДТ». А после концерта «Разных Людей» познакомилась с Борисом Гребенщиковым… А с «Разными Людьми» познакомилась, потому что мой секретарь знала Пашу Михайленко и Лёшу Сечкина. Она их ко мне привела, и сказала, что у них проблема – концерт должен был состояться на стадионе «Металлист», а их оттуда выперли потому, что приехала группа «Любэ».

Часто делала концерты в харьковском ККЗ «Украина», где вмещалось около 2500 человек. Это, конечно, не стадион, но поскольку мероприятие уже было назначено, пришлось подстраиваться под обстоятельства. Помогла и сделала.

Перед благотворительными концертами были свои заморочки, поскольку 24-го числа произошла большая авария под Тулой, и поезда почти сутки стояли. Группа «ДДТ» и команда «Silence pro», которая везла аппарат, застряли.

Когда аппарат пришёл, его нужно устанавливать. Вскрыли кофры, потому что машины пришли. Груз принимала я. Не вскрывая замков, вытащили шпильки из железных ящиков и открыли. Наш инженер смонтировал всё, собрал, и, когда приехали ДДТ-шники, а после них и «Silence pro», всё уже было готово. Ребята из «Silence pro», сразу задали вопрос: мол, как будете выкручиваться с концертом? Всё отменили? Я говорю, что ничего не отменили и собрали аппарат. Они мне: «Как это собрали?!! Вы понимаете, на сколько миллионов там оборудования??!!» Я говорю: «Всё собрали хорошо». Они проверили и были очень довольны. Концерт пошёл, всё очень здорово.

Расскажите о связке, без которой этот концерт бы не получился?

Я об этом узнала потому, что мне письмо пришло. Мне сказали – это было в «МузОбозе». Но сама эту передачу не видела. Обратился Паша Михайленко, который сказал: «Спасай, нас выкинули!». Они сами занимались стадионом. По факту, я подключилась, когда, им отказали в стадионе. Спасала ситуацию, когда уже никто и ничего не мог сделать, и договорилась с ККЗ «Украина».

А с Павлом лично вы в каком году познакомились?

В том же 1991-м. Он был знаком с моей секретаршей, Анечкой. Анечка была активная и сказала: «Татьяна, помогай ребятам! Это наши «Разные Люди»». Про группу-то слышать слышала. Говорю: «Ну, давай этого Пашу сюда». Она его привела, поговорили. Паша сказал, что надо то-то и то-то сделать. Договорилась с ККЗ «Украина», их пустили. Организовала выезд в Курск на встречу музыкантов. Приняла аппарат, наладила, настроила, поставила. Охрану наняли, чтобы был порядок эти дни, с билетами разбиралась, одних приняла, других отправила. Финансово это всё тоже на мне лежало.

Был смешной случай, когда группа «Любэ» приехала, а перед этим Юрий Шевчук дал интервью харьковскому телевидению, что «Любэ» фанерщики и из-за них срывается благотворительный концерт. Коля Расторгуев пришёл мириться, а мы его сначала не пустили и заставили купить билет.

Вы как-то контролировали этот процесс? Как вы об этом узнали?

Я гоняла всяческих «друзей» за кулисами, потому что приходили люди со служебного входа и говорили: «Я друг, я друг…». Халявщики. Выгнала всех. Прошлась со службой безопасности, выгнала всех из-за кулис и заставила купить билеты. Говорю: «Вы другу своему жалеете? Это ведь благотворительный концерт. Все деньги Саше пойдут».

Как раз возле дверей стояла. Тут стучится Коля Расторгуев. Открываю. Он говорит: «Я к Шевчуку». Отвечаю: «Я очень рада, но к Шевчуку не пущу. Билет есть?». Отвечает, что нет. Говорю: «Билет купишь – пущу, не купишь – не пущу». Очень обиделся. Пошёл в кассу. А кассир говорит: «Билетов нет!». Я туда заглянула, сказала: «Ну какой-нибудь продай». Она продала ему и его охраннику. Это смешно выглядело. Коля ведь невысокий, а его охранник – под 2 метра. Они выпили с Шевчуком и на сцене спели вместе «Мама, я любера люблю!».

Они когда-нибудь выступали на одной площадке?

«ДДТ» и «Любэ»? Нет, они разные совсем.

Опишите, что происходило в вашей локации. Что вы видели не из зала, а находясь за кулисами и регулируя технические процессы?

Мне эти процессы по минимуму пришлось регулировать. Пришла, навела порядок за кулисами. Потом уехала, потому что одному ДДТ-шнику надо улетать, другому – на поезд. Он хотел лететь, потом передумал. Мне надо было разгребаться с билетами, потому что кроме меня этого никто не мог решить.

Когда на следующий день приехал «Аквариум», было тоже самое. Они прилетели в Курск, потому что в Харькове взлётная полоса частично закрыта. Аэропорт работал в усечённом режиме. Они не могли приземлиться в Харькове и летели до Курска. В Курск отправила за ними автобус. Они опоздали на полчаса, поэтому концерт во второй день начался на полчаса позже. Потом позвонили и сказали, что у них запись и надо срочно улететь 26-го, а не 27-го, как собирались ранее. Концерт начался. Олегу Сакмарову пуговицы пришила, рубашки погладила и поехала в аэропорт, договариваться, чтобы их посадили без билетов. Поэтому понятия не имею, что там было. Уже после всего смотрела ролики. А так, честно говоря, всё время бегала.

На первый концерт просили воинскую часть, чтобы помогли разгрузить фуру со звуковым оборудованием от «Silence pro». Я договаривалась. На концерте были и солдаты. Кто с билетами был, те сидели нормально, а кто без билетов, тех утрамбовывала. Один капитан (не помню уже фамилию) привёл целое отделение. Он несколько раз нам помогал с разгрузкой, погрузкой, когда это было нужно.

Это был первый благотворительный рок-фестиваль пост-союзного значения?

Рок-музыкой интересовалась. Наш рок мне тоже очень нравился. Но чтобы где-то ещё был благотворительный фестиваль, не слышала, хотя на обычных была. И на «RockSummer», кстати, вместе с Гребенщиковым ездили.

Что вас удивило на этом двухдневном концерте?

Люди! В «Украине» были открыты двери (а зал такой – круглый, стеклянный) и даже окна открывали, чтобы было слышно. Там вокруг, наверное, метров на 50-100 – толпы народа, не протолкнуться. Ребята, которые не могли попасть внутрь, стояли у зала. А потом динамики вывели на улицу, чтобы было слышно всё, что было внутри. Концерт продолжался безумно долго.

Первоначальная мысль о стадионе была оправдана.

Да-да, на стадионе было бы битком. И то что пришёл потом Коля Расторгуев и сказал, что «у вас-то народу не меньше, чем у нас». Они были очень раскручены. Но и здесь «ДДТ», а на следующий день «Аквариум» – тоже не слабо. Но я, честно говоря, за это, а не за фанерщину.

На время проведения этого благотворительного концерта, вы уже занимались организацией концертов продолжительное время?

Моя фирма работала с декабря 1989-го. «Алису», «ДДТ», «Авиа», Гребенщикова несколько раз. Была договорённость с Юрием Айзеншписом на «Кино», но погиб Цой. А Игоря Талькова, с которым тоже была договорённость, застрелили.

У меня тогда пошёл сбой по бизнесу. Хотела построить на Алтае производство. Землю огородила, дорогу провела, столбы поставила, трансформаторную будку сделала. Вложила деньги, а деньги застряли на 1,5 года в Центробанке. Вышел закон, чтобы украинские деньги заморозить. Я поехала в 1992 году вытаскивать свои деньги и осталась в Москве.

Вы занимались туровыми концертами перечисленных групп?

Нет, я только в Харьков привозила. И ещё я с бардами работала – Сергеем Матвеенко, Нателлой Болтянской, Сергеем и Никитой Джигурдой (они тогда ещё были приличные, хотя с Серёжкой до сих пор общаюсь).

Что касается денег, полученных за благотворительность, были ли какие-то трудности в том, чтобы привести это всё к общему знаменателю?

Деньгами за концерт занималась бухгалтер. Я занималась исключительно организационной работой: побежать, найти, достать. Ещё перед этим был «МузОбоз», и там участвовали Макаревич, Градский… Там дали мой адрес и мне на почту приходили деньги просто в письмах.

Не помню, сколько денег. Всё сдала Татьяне в бухгалтерию. А потом – всё. Я как-то одну девочку-почтальона заловила, и она мне сказал: «Да, приходили конечно, мы их складывали». Спрашиваю: «И что в итоге? Потому что никаких сведений». Мы тогда в частном секторе жили. Она говорит: «Мы в почтовый ящик бросали». Спрашиваю: «Где бросали? Ничего не было». Поскольку сначала писем 20-30 точно было. Рубли, трёшки, пятёрки… Самое смешное, что, когда на почте это разнюхали (как потом выяснила) – поток прекратился и больше ничего не получала.

С Чернецким на этом концерте вы встречались?

Он зашёл вместе с толпой, «привет-привет», и я дальше побежала. Но с «Разными Людьми» потом ездила на фестиваль в Северодвинск. С Чернецким. Он тогда на костылях был.

Помню, когда вылетали, у нас было +20, прилетели туда – +2. Уже в самолёте вытаскивали из сумок всё чем можно утеплиться. Нас не встретили сразу. Летели до Архангельска. Потом нас везли в Северодвинск и поселили в гостинице.

Я немного побыла и улетела, но у меня там остался сын. Они поплыли на Соловки и так наотмечались, на ледоколе, который туда шёл, что даже спирт из компаса выпили. Там же были группы «Крематорий», «Сезон дождей». Я знакома с Ольгой Жигаревой, директором «Крематория». Оставила на неё своего 16-летнего сына. Поплыл на Соловки, где его покрестили и Борис Гребенщиков – его крестный отец. Всю дорогу кричала: «Я комсомолка, не буду крестить ребёнка! Вырастет, если захочет – сам покрестится». Ну вот он сам и покрестился. Приехал и говорит: «Мам, теперь крещёный».

В процессе перемещения в Северодвинск, и потом на Соловки, какие ваши личные наблюдения, впечатления от Чернецкого.

Саня потрясающе скромный, не заметен в обычной жизни. У него проблемы с суставами. Деньги собирали, чтоб поменять тазобедренные суставы. Операция должна была проводиться в Германии, но кто-то из питерских ребят ему помог. Они в Петербурге сделали операцию, поставили титановые протезы.

Лишний раз боялась подойти к нему, чтобы не огорчить. Знаете, мало ли какой вопрос неудачный задашь, поэтому держалась в стороне. Он мне безумно нравился, и его песни, и стихи, что слышала. Это здорово! Надо отдать должное, что ребята, как рыцари вокруг него стояли, если чем-то важно помочь. Но, конечно, много уважения к нему лично. Ему больно, а он поёт. До слёз просто. Ты видишь, когда идёт, что это реально больно. Это всё ведь на костылях в тот период – просто нечто.

Вы пересекались с другими харьковскими музыкантами, кроме группы «Разные Люди»? Если да, то это чем-то отличалась от других групп, таких как «Алиса» и т.д.?

Не могу сказать, что много с ними общалась. Ведь когда договариваешься о сотрудничестве, говоришь с директором, а не с группой. Когда группа приезжает, и телевизоры, телефоны летят из окошек гостиницы… Когда пьяные скандалы… Когда ночью выдёргивают из постели, и надо бежать в гостиницу решать какой-то вопрос, что с «Алисой», что с «ДДТ»… С теми и с другими у были проблемы. Днём вроде нормальные люди, а к ночи – начинается. Наверное, это со всеми так. А харьковские дома жили, с ними таких проблем и не было. Поэтому – исключительно позитив.

Вы наблюдали за дальнейшей судьбой группы «Разные Люди», и сталкивала ли вас потом судьба персонально с Чернецким на протяжении всех этих лет?

Нет, к сожалению. Пыталась пару раз сходить здесь на них. Был период, когда вообще всех потеряла, потому что уехала в Москву и решала проблемы со своим здоровьем. Спустя время я нашла Сашу в социальных сетях. В Питер ездила, но как-то не получилось. Написала Чернецкому, что буду в Питере, у меня съёмка была, и время вроде было, но Саша не ответил. А сейчас у меня смена деятельности. В последнее время работала продюсером на «Ren TV» и «ТНТ», сейчас снимаюсь в кино. Эпизоды, но тем не менее.

Сложно переключиться на новое после долгих лет занятий музыкой?

Мне не сложно, потому что, если бы рассказала, кем поработала за всё это время… Бизнесом занималась, окончила геофак в Харькове, а с 1984 по 1987 – актёрскую студию при НТУ «Харьковском Политехническом Институте» («ХПИ-фильм». Мы учились по ВГИК-овской программе под руководством Фаустова Аркадия Михайловича. Оттуда вышло много телевизионщиков и актёров – Аркадий Инин. Ольга Чернова, работающая на центральном телевидении – тоже наша. Мы там такую школу получили, что сейчас абсолютно несложно переключиться. Так что никакого дискомфорта, и все довольны. В «ХПИ-фильм» делали мультфильмы, ролики, немые фильмы для КВН до конца 1980-х, на центральном телевидении.

Сейчас любопытная тенденция, что рок-музыка не на том гребне волны, не той степени востребованности, какова у неё была в конце 80-х – начале 90-х. Оглядываясь на эти концерты, мероприятия, выброшенные из окна телефоны, телевизоры, всё это, что происходило – могли бы вы дать этому какую-то ремарку? Почему тогда это было именно так, и почему эта музыка и эти люди были более востребованы нежели сейчас?

Все эти ребята и «Разные Люди» тоже – их песни не просто набор слов. Это и чувства, идеи, мысли, это не графоманские стихи. Это текстовой рок. Он так и назывался. Люди были, пардон, без гаджетов. Слушали и понимали не пустой набор слов. А то, что сейчас – может и есть драйвовые вещи, но они пустые. Это же пустышки. А поскольку нет соединения текста и музыки, нет гармонии – идёт такая фигня. Пипл хавает. Но это уже на три ступеньки ниже. Поэтому она нафиг никому не нужна. Однако, мне кажется, что сейчас будет новый всплеск текстового рока.

Почему?

Ситуация в стране меняется. Началось охлаждение к американской, европейской музыке, потому что она там совсем уж слащавая, серо-буро-малиновая. А у нас ещё осталось немного мужского начала. Рок – это мужская музыка. Хотя девушки тоже иногда делают очень хорошие вещи. Но тем не менее – эта музыка несёт мужественность. В «Deep Purple», «Nirvana» всё-таки есть хоть что-то, не говоря уже про «Led Zeppelin». Не могу сказать, что у меня с иностранным всё хорошо, но там есть энергия.

А сейчас посмотрите, что идёт. Западный рок – он безликий абсолютно, и наш сейчас такой же. Старички немного дают жару, и приходит-то молодёжь. Молодёжь-то ходит. А если люди ходят сюда, то значит не всё пропало. Я оптимистка.

История Чернецкого вас персонально чему-нибудь учит?

Я не задумываюсь над тем, что меня учит-не учит, но уважаю, что Саша – семейный человек, что у него хорошая семья. Уважаю, что он помнит друзей и внимателен к людям. Человек, который способен сострадать – великий человек. Он сострадает чужой боли, чужому несчастью, и не просто пожалел и уткнулся в свою миску, а старается что-то ещё сделать кому-то. И то, что он помимо творчества, занимается и благотворительностью – респект.

Потому, что бывает, думаешь – надо бы что-то такое сделать, подумаешь-подумаешь, потом какие-то дела заели, плюнул и бросил. Он переступает желание полежать с книжечкой, а делает дело. Таких людей у нас единицы, даже не десятки. Дай Бог ему здоровья, чтобы на всё хватало. У Саши, думаю, как и у большинства из нас, жизнь полосатая, но человек не плачется, не жалуется, а делает добро для других. И то, что делаете вы, тоже очень хорошо! Может больше узнают, может кто-то палец о палец ударит. Публичные люди могут лучше организовать тех, кто не публичен.