В 2016 году я переехал в Петербург. В списке интервьюируемых я записал профессора Геннадия Львовича Плоткина. Это известная глыба в мире медицины, ортопедии и травматологии. Именно этот человек приедет вместе с изобретателем Владимиром Киселёвым в Харьков, и проведёт консилиум на дому у Чернецких. Именно этот человек сделал основные операции Александру в больнице, которая носит имя Святого Георгия. Того самого Георгия, отпечатанного на медальоне, подаренном Чернецкому одноклассником Юрием Вакуленко, вернувшимся из Афганистана. И та самая больница, где, запершись в кабинете заведующего отделением, Саша запишет свой больничный акустический бутлег при соучастии Алексея Маркова. Бутлег так и назовут – «Больница Святого Георгия». А Геннадия Львовича Плоткина не станет 1 июня 2017 года. Я не успел.
Последние совместные кадры, где запечатлены Геннадий Плоткин и Александр Чернецкий в больнице, вы можете увидеть в фильме Алексея Яроцкого – «Футбол по воскресеньям» (2010-2014). На мои отчаянные попытки как-то воссоздать контексты пребывания Саши Чернецкого в больнице и собрать портретный очерк профессора Плоткина, откликнулся один из врачей, которого Геннадий Львович взял на работу, после окончания клинической ординатуры. Спасибо Александру Кельнеру за помощь и участие. Не думаю, что это интервью только о Плоткине, только о Чернецком, и только о болезнях. Специалисты здесь найдут описание клинической преемственности, а болящие – ответы на вопросы, помогающие в выздоровлении. Специально для книги Александра Бессмертного «Жизнь стоит того…».
Из интервью Александра Кельнера для книги «Жизнь стоит того…»:
Начну я с Геннадия Львовича. Как вы узнали об этом докторе?
Я учился в ординатуре с 2001 года и искал, где бы набраться практического опыта с некоторым прицелом на дальнейшее трудоустройство. В больнице Святого Георгия работал очень хороший хирург – друг нашей семьи. Он составил мне протекцию и познакомил с Геннадием Львовичем. Его он представил, как заведующего отделением, меня – как молодого специалиста, стремящегося познать травматологию, и движимого желанием получить больше практического опыта.
Ординатура у меня проходила на базе Института травматологии, что звучит несомненно круто. Но на тот момент институт представлял из себя 22 профильных отделения, каждое из которых специализировалось на каком-то отдельном сегменте и занималось небольшим количеством патологий. Находиться в институте на базовой учёбе невозможно, ты находишься на каком-то отделении 3-4 месяца, чтобы что-то понять и быть допущенным в операционную. Эти 3-4 месяца ты видишь однообразные патологии, что отлично, если ты специализируешься на чём-то очень узком. Но это не подходит, если тебе нужно получить широкий базис.
Пятница – в институте был не операционный день. И я искал где-бы проводить этот день с наибольшей пользой. На втором году ординатуры я попал к Геннадию Львовичу, и за пятницы второго года обучения получил не меньше практических знаний, как считаю, чем за всё остальное время ординатуры. Потому что, приехав в пятницу сюда, мог пойти ассистировать на 3-4, иногда даже больше операций подряд, и это могло быть всё: от протезирования тазобедренного сустава – до синтеза мелких костей и т.д.
Что вы знали о Геннадие Львовиче до этой встречи, и что узнали в итоге об этом человеке главного?
До того, как пришёл в больницу Святого Георгия, на эту дополнительную практику, к сожалению, не знал ничего. Во время обучения в институте клинические базы не были связаны с больницей Святого Георгия. Фактически узнал я о нём только в тот день, когда меня подвели к нему в качестве молодого стремящегося к чему-то специалиста.
Что он сказал? Ведь есть доктора с многолетней практикой, к которым сложно подойти – у них постоянно мало времени. Поэтому далеко не все из них могут быть внимательны к аспирантам, ординаторам. Как проявил себя Геннадий Львович? Насколько он был к вам внимателен? Чтобы попасть в поле зрения такого человека нужно достаточно много проделать?
Для нас, молодых специалистов, самой важной особенностью Геннадия Львовича (во всяком случае на тот момент времени) – была его готовность подпускать молодёжь. Когда я пришёл клиническим ординатором кафедры, к которой он не имел никакого отношения. Я не был ординатором на кафедре, где он преподавал. Я был, по большому счёту, просто парнем, который (как говорит один мой коллега) хотел «почесать клешню» – получить практический опыт. Тем не менее, он сказал: «Парень, если тебе это интересно, то лишние руки нужны всегда». Действительно, это больница, которая дежурит практически 7 дней в неделю по профилю, в которой большой поток пациентов, где старались, чтобы пациенты не находились долгое время в ожидании операции. Это каждый день на 2 стола, в двух операционных 6-8 операций в день. Рук категорически не хватает. Поэтому всегда опытные врачи рады возможности взять на ассистирование кого-то, жаждущего это делать. С другой стороны, другие опытные врачи рады, когда есть кому пойти на ассистирование. Их не дёргают. У них есть возможность заняться своими делами. В этом плане попасть в место, где ты хочешь, и тебе дают – это очень важно. Позже, по прошествии года этих пятниц, и у меня закончилась ординатура, профессор Плоткин мне сказал: «Парень, я готов тебя взять, приходи в сентябре». Я пришёл в сентябре, и он меня взял на работу 17 сентября 2003 года.
Вы работали вместе, ассистировали ему, помогали?
Отделение большое. Врачей всегда много. Не могу похвастаться, что был каким-то уникальным или избранным, которому он передавал свой опыт и знания, но я был одним из… Это работа в коллективе. Каждый день начинается с конференции у заведующего, где он раздаёт свои отеческие советы и оплеухи. Всем. Безусловно бывали совместные операции, где я ему много ассистировал.
Операция Саши Чернецкого в 2011 году. Вы принимали там участие, это вас как-то коснулось?
Нет, лично нет. Я видел его на отделении. Мельком. Я не сразу его узнал.
Комментарий Александра Чернецкого:
Не узнал, так как в апреле 2011 года меня оперировал в институте им. Вредена хирург Гончаров Максим Юрьевич. Так же Максим оперировал меня там же и в январе 2003 года, когда до этого – в апреле 2002 года я на дне рождения Шуры Гордеева играл со своей пятилетней дочкой Соней в футбол, в квартире, где мы праздновали и упал. Результат – смещение эндопротеза и долгое ожидание (почти год) операции.
Мне хотелось бы понять, насколько это редкие операции, и проводят ли их по сей день. То, что сделал Владимир Киселёв, внедрив в начале 1990-х эндопротезирование тазобедренного сустава, на сегодняшний день является уникальным, или уже нашли какие-то замены этому эндопротезу? То, что было в 1990-х и то, что есть сейчас это одно и тоже или разное? По трудоёмкости, по материалам…
Безусловно медицина Европы и Америки в вопросах технического обеспечения опережают нас, и опережала достаточно с давних времён. Когда у нас занимались разработкой и имплантацией протезов какие-то идейные, вдохновлённые люди с горящими глазами, там уже властвовали серьёзные бизнесмены с подходом и возможностями. Было уже большое количество патентов, сделанных у нас, которые так и не получили практического применения, или же получили его тогда, когда они уже перестали быть актуальными, и это, конечно, печально.
На начало 90-х годов в Европе протезирование тазобедренного сустава имело уже достаточно большой практический опыт. У нас же этим занимались только крупные центры, причём единицы. Уже начиналась эпоха активного эндопротезирования, но это не был стопроцентный охват, как сейчас. Сейчас любое травматологическое отделение больниц города имеет возможность выполнять подобные операции, а тогда далеко не все, даже теоретически понимали, как это делать.
Болезнь Бехтерева всегда переходит к таким тяжёлым последствиям, как в случае у Саши, когда надо протезировать суставы? Или это редкий случай?
Начну с того, что болезнь Бехтерева вообще достаточно редкое заболевание. При ней в первую очередь поражаются суставы позвоночника, во второю очередь уже другие крупные суставы. Показанием же к протезированию является значительное поражение сустава. Не всегда при болезни Бехтерева доходит до этого, но бывает.
Геннадий Львович рассказывал вам историю Саши, и вообще, делился ли с вами разными случаями про других?
Нет, на моей памяти не рассказывал. Но вокруг было много больных, и далеко не всегда была возможность вести какие-нибудь разговоры, отвлечённые от клинической работы.
Я был на концерте «Разных Людей», по-моему, на первом году ординатуры. Это ещё до того, как я пришёл в больницу Святого Георгия. Моя подруга, которая на тот момент гораздо больше меня увлекалась рок-н-роллом, рассказала мне эту историю. То есть, узнал фактически об этом от неё.
Я просто обратил внимание, что Александр вышел с тростью. Как молодой травматолог задал подруге вопрос – что собственно? Она мне в общих чертах рассказала о том, что у Саши болезнь Бехтерева, что долгое время никто не брался, чтобы что-то сделать. И, что в итоге, в Питере, где-то на Севере города какой-то доктор ему помог.
В тот момент я не обратил на это внимания. А, когда оказался у Геннадия Львовича в кабинете, всё стало на свои места. Кабинет Геннадия Львовича был довольно любопытным местом. Там практически не было свободного места на стенах. Они все были увешаны рамками с патентами на те или иные изобретения, к которым он имел отношение, сертификатами по прохождении учёбы, курсов и так далее. Полки с книгами, с журналами, где были статьи Геннадия Львовича, и стояли памятные для него вещи, которые он хотел, чтобы были на виду. Какие-то сувениры, которые ему дарили, или он сам привозил.
На одной из этих почётных полок я увидел виниловую пластинку, тот самый знаменитый альбом «1992». Позже, по случаю мне довелось её подержать в руках, я увидел Сашин автограф, и тут у меня картинка сошлась. Я понял, кто был тот доктор на Севере города. В последующем, когда Геннадий Львович уходил из больницы Святого Георгия, были вещи, которые он не забирал с собой, но и не хотел выкидывать – раздавал ребятам из коллектива, и мне досталась на память эта пластинка. Теперь это для меня двойная раритетная память и о Саше Чернецком, и о Геннадии Львовиче, к сожалению, от нас ушедшем.
У меня была мысль –когда человек остаётся без работы, то он начинает уходить, умирать, потому что не видит перспективы. Вот он был на своём месте, а потом вдруг – всё. И он уходит. Это тот самый случай или нет?
Безусловно, для Геннадия Львовича это имело большое значение. Когда начались нападки на больницу и на отделение в частности, он очень переживал. Наступил тот момент, когда он вынужден был уйти. Мы первое время более-менее регулярно его видели, он часто заезжал, и чувствовалось, как в нём что-то опустело. Это большая ниша его жизни, в прямом смысле. Он этим жил. Приезжал на работу в 6:00 утра, при том, что последние 10 лет работы он жил не в Петербурге, а во Всеволожске. Ему нужно было знать, что происходит в отделении. Когда в 8:00 утра народ только-только начинает приезжать, он уже сидит в кабинете и проверяет истории, какие-то статьи читает, пишет, правит. Он уже знает, кто поступал и что надо делать. И тут это всё у него отняли. Конечно это повлияло на исход.
Мне любопытно узнать ваши представления об истории его как пациента и человека без красивых слов и пафоса. Много пациентов, перенёсших подобные операции с разными реакциями. Реакция Саши для вас удивительна или нет?
Я видел его мельком и не застал саму операцию, не помню деталей – может был в отпуске, но потом узнал, что опять что-то делали. В целом, когда мы идём на операцию, безусловно, очень много зависит от хирурга, его умений, но немало зависит и от человека. А после того, как операция выполнена, от человека зависит практически всё. От того, насколько он целеустремлён, насколько воля его к восстановлению сильна – в этом не меньше половины успеха, а иногда и все 100%. К сожалению, регулярно наблюдаю пациентов, которые, имея тяжёлые проблемы со здоровьем, но всё-таки не сопоставимые по тяжести с той ситуацией, которая была у Саши, получили своевременную, качественную хирургическую помощь, в итоге имеют не тот результат, которые могли бы, только потому, что ничего не делали сами. Доктор может поменять сустав, но он не может заставить человека ходить. Он может научить пользоваться ходунками и костылями, может говорить ободряющие слова, он может, заходя в палату, напоминать и контролировать выполнение упражнений. Но если пациент это делает для доктора, а как только доктор отвернулся, продолжает лежать, то он и будет лежать всю свою жизнь.
А много ленивых пациентов, которые не хотят что-то делать для себя?
Они, к сожалению, встречаются часто. Чаще всего это пациенты, которым тяжело – люди в возрасте, которые уже сломлены. В нашей стране это часто встречается, когда пожилые люди сломлены. Но это как-то понятно и можно объяснить. Но это встречается и среди молодых. И когда человек в молодом возрасте имеет возможность восстановиться, но должен приложить усилия, а его желание восстановиться заканчивается выражением этого желания вслух, ему бы хотелось быть «Емелей со щукой».
Саша иногда пишет комментарии в социальных сетях людям, у которых тоже самое. Они спрашивают: «Что вы делаете? Как справиться с этой болезнью?». Вы говорите какие-то слова людям, которые разуверились? Какие слова поднимают людей с колен? Что люди чаще всего слышат от вас?
Есть такая шутка (а в каждой шутке, как известно, только доля шутки), что есть врачи трёх видов: первый – испугал и отрезал, второй – успокоил и пришил, и третий – поговорил и полегчало. Я пытаюсь всячески в себе совмещать все эти три фактора. Потому что действие – это первый и второй тип, а поговорил и полегчало – важно. Когда поговорил с врачом и стало хоть чуточку легче, то значит это работает, вне зависимости от ситуации.
Сашина семья всячески его поддерживала, отец и мать, жена, и приходящие друзья, и музыка, он не испытывал проблем со вниманием и соучастием. Насколько, по вашему мнению, участие семьи в такой ситуации влияет на благоприятный исход?
Это очень важно. Когда человек чувствует свою востребованность, что он нужен, то он способен на многое, и ему гораздо легче переносить какие-то тяготы, прикладывать какие-то усилия, когда ты понимаешь, что ты стараешься не только для себя, из-за желания жить, но и нужен другим.
Бывали случаи, когда люди оказывались без семьи, когда некому было прийти, когда они были предоставлены сами себе?
К сожалению, в последнее время очень часто наблюдаю таких пациентов. Опять-таки в пожилом возрасте, когда они пережили своих детей, часто не имеют внуков, и, попав в больницу с тяжелым заболеванием, фактически предоставлены сами себе.
Что им помогает?
Только воля. Те, у кого она есть, эта закалка, старая, те восстанавливаются. К сожалению, многие опускают руки. И вроде бы всё уже хорошо, уже выполнена операция, можно наступать на эту ногу, и, в итоге, всё равно уходит, сначала в себя, потом совсем.
Буквально несколько дней до завершения работы над книгой. Мне всё чаще задают вопросы, на которые мне сложно отвечать, хотя на первых порах отвечал с лёгкостью. Что важно прочитать в самой книге, чем она может быть полезна людям, которые отчаялись, разуверились, потеряли возможность решить какие-то сложные задачи в жизни? Я не только про тех людей, у которых есть болезнь Бехтерева, а просто терпящих, страдающих.
Сложно сказать. Бывает такая ситуация, когда невозможно поверить третьему лицу. Когда говорят – вставай, я видел человека, который это может, который это сделал. Это не работает. Работает, когда ты сам видишь человека, который пошёл, который смог, сделал, встал. В этом плане Сашин опыт, Сашина жизнь, через призму перенесённых перипетий, который через это прошёл от 15-летнего пацана до 50-летнего с гаком мужчины, волевого, целеустремленного, делающего любимое дело, несмотря ни на что, в любом состоянии, в прямом смысле этих слов – это круто. Я думаю, что для меня эта история, когда её узнал в качестве молодого врача, тоже повлияла на моё становление, моё понимание на что способен человек.
Комментарий Александра Чернецкого:
Тот самый «телефонный сигнал стремиться на юг». В тумбочке 15 банок чёрной икры, которые мне привезли на поправку из Владивостока (и это в абсолютно голодный 1991 год), большинство, которых пропало, так хранились возле батареи. Инна, наверняка эту историю рассказывала и мне кажется, что пару баночек я всё-таки успел ей передать в Харьков.
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
