Летом 2018 года шёл на интервью, чтобы встретиться с Леной Тэ, которая записывала партии виолончели на альбоме «Дороги» группы «Разные Люди» и спела с Чижом «Снова дождь» для трибьюта Александра Кубышкина. А встреча вышла двойная, динамичная и интереснейшая. Интервью состоялось не только с Леной, но и её супругом – Евгением Дороганом, который принял непосредственное участие в записи упомянутой песни Сергея Чигракова. Говорили о сольном творчестве, о записи и дружбе с группами «Сплин», «Король и Шут». Начали с истории появления виолончелистов в отечественной рок-среде, а завершили сотрудничеством Александра Чернецкого и Елены Тузовой в группе «Миджи». В общем, из 90-х – в настоящее сегодня. Здесь много откровенного и настоящего. Спасибо моим собеседникам! Специально для книги «Жизнь стоит того…» к 30-летию группы «Разные Люди».
Из интервью Елены Тузовой (Л.) и Евгения Дорогана – (Е.) для книги «Жизнь стоит того…»:
У вас есть сольный проект. Расскажите пожалуйста о том, что сделали.
Л.: У нас выпущено 3 альбома – акустический, электрический и ещё один из 5 песен. Сначала лейбл «Бомба-Питер» выпустил кассету.
Лена, ты играешь на одном инструменте?
Л.: Пою, играю на виолончели, на клавишах и даже преподаю скрипку.
В наше время очень нередки случаи, когда человек оказывается в рок-среде русскоязычной живой музыки. Как вы оказались в ней?
Л.: В современном мире не редки уже совершенно. Сейчас много кто туда пошёл из классических музыкантов. Либо с кем-то играют, либо свои cover-проекты. Сейчас это очень модно. Я-то как раз пошла тогда, когда никто ещё не пошёл – в 2000-м году, когда за это могли исключить из консерватории. Мой мастер, слава Богу, узнал о том, что уже снимаюсь в клипах и катаюсь по стране, когда я уже заканчивала.
Е.: У Лены мастер Алексей Массарский. Узнав про Лену из газет, он спросил: «Что же вы прятались-то, зачем»? Оказывается, он и сам когда-то играл с Сергеем Курёхиным. Очень продвинутый. А вообще, в 1990-е если узнавали, что участвуешь в таких рок или популярных проектах, можно было вылететь из консерватории на раз-два-три, а Лена с 1996-го уже ездила на гастроли.
Л.: Однокурсники видели меня в клипах, на выступлениях в Москве, на Красной площади и говорили: «Смотри! Ты не боишься»?
Е.: Год назад мы встретились с Массарским случайно на улице. Лена переживала тоже, что она классический музыкант в неклассический среде. А он и сказал: «Лена, я за вами слежу и очень рад за вас». До Лены в эту среду пошёл единственный виолончелист – Сева Гаккель, а сейчас, наверняка, уже каждый третий. Лена была первая, когда начинала работать с группой «Сплин».
Л.: Что только обо мне не говорили, что я занимаюсь какой-то ерундой и тому подобное. На выпуске сделали такой прекрасный капустник, где полили меня грязью. Комический сюжет. Выходит девочка с виолончелью. А в виолончели у неё магнитофон. Виолончель начинает петь мужским голосом. И всё в итоге так было подано, что я «фанерщица» и не умею играть вживую. Мне немножко неприятно было.
Е.: Классическая среда – это очень серьёзные люди. Шаг влево, шаг вправо – расстрел!
Но тогда уже была группа «Apocalyptica»?
Л.: Да, тогда уже была. Как раз мы с ними познакомились, подружились и очень приятно пообщались. Меня впечатлило, что они первые вышли с виолончелями играть хиты группы «Metallica» Не классическую музыку, а что-то другое, причём, очень прилично! Но, если честно, когда я была на концерте, мне тяжело было слушать – немного громковато).
Они же играют с усилением, а не просто микрофоны приставляют.
Л.: Да. Я послушала 15 минут и больше не смогла. Слышится мастерство, конечно, но мне было слишком много обработок.
Е.: Тем более, виолончель – безумно красивый инструмент. А если сольно, то мало, кто сможет его долго слушать. Надо постараться. «Apocalyptica» выступала без барабанов, в одной структуре, несмотря на подложку, усиление, кучу примочек, всё равно слух очень быстро устает. А мастерство исполнения было на уровне.
Группа «Сплин» стала первой группа, с которой вы стали играть?
Л.: Получилось так, что Женя был звукорежиссёр этой группы. Мы тогда и познакомились.
Е.: Я дружил с Сашей Васильевым и Сашей Морозовым. Мы познакомились в начале 1990-х, ещё до того, как они сделали «Сплин». А с Колей Ростовским, в дальнейшем – клавишником «Сплин», мы знакомы с 1990-го. Он записывал и участвовал в моих первых сольных альбомах.
Однажды в «Театре Буфф» мы с ним записывали песни. Пришли, а там Сашка Васильев. Я тогда ещё не знал, пишет он что-то или нет. Поэтому, мы знакомы давно. Я познакомил Лену с Сашей, и он тогда позвал её в Москву писать «Мотоциклетную цепь». Потом был ещё «Романс» и «Маяк». Саша пригласил Лену в «Реверсивную хронику событий». Туров в поддержку этого альбома не было. Состоялось всего 4 полноценных акустических концерта, на которых Лена отыграла с группой «Сплин».
Л.: Мы долго репетировали эту программу из 26 песен в 2004 году. Это был полностью акустический состав.
Е.: Они сыграли акустические концерты, и Саша решил, что будем играть опять электричество. А потом у Лены было предложение от «Би-2» а проект «Нечетный воин». Гитарист Стас Березовский позвал с предложением сделать песню. Мы выбрали «Все песни» и записали её. Потом было 2 концерта с «Би-2» в Москве, в БКЗ «Россия». А потом уже, у меня была своя небольшая студия на Петроградке, на 36-м канале. Ко мне постоянно приходили в гости разные музыканты. В один прекрасный момент мне просто позвонил Олег Грабко и сказал: «Давай запишем Чернецкого! Саша хочет записать песню». Пришёл Саша. Мы с ним познакомились и подружились. И тогда же с Чижом. До этого мы просто пересекались на фестивале «Окна открой», когда выступали со Стасом Березовским. Потом было 75-летие Высоцкого. Саша пришёл. Так получилось, что мы часто стали видеться. Саша приходил ко мне ещё записывать песни для пластинки «Дороги».
До этого ещё была запись прекрасной песни «Снова дождь» в исполнении Чижа и Лены. На записи присутствовал Чернецкий. Это было очень здорово, пьяно, весело, быстро и качественно. Чиж в любом состоянии играет просто замечательно.
Саше, в основном, Олег Грабко больше устраивал какие-то концерты. У Олега было много маленьких и больших фестивалей, закрытых и полузакрытых концертов, он постоянно проявлял активность. Поскольку, мы у него выпустили в 2005-м альбом, то знали, что Олег всегда подтягивает своих. Поэтому с Сашей мы пересекались на таких мероприятиях.
Лена, немного о студийной работе с Чернецким и Чижом. Как вы подходили к этому вопросу?
Л.: Всегда очень серьезно к этому подхожу. Но не помню, чтобы мне было очень сложно. И не помню, чтобы с Сашей было сложно… Во-первых, он может создать домашнюю обстановку. Не так, как будто на работе работаем, а как будто сидим дома, болтаем и пьём чай. Это человек, умеющий расслабить.
Вы готовили какие-то партии заранее или это происходило прямо на студии?
Л.: Я всегда готовлюсь и всё слушаю заранее. Женя часто записывал Чернецкого у себя, и вполне возможно, что тогда всё было спонтанно. Но помню, что заранее слушала. Какие-то наброски у меня были.
Е.: Лену часто приглашают во всевозможные коллективы. И там дело не в гонорарах. Мы часто отказываемся, особенно в последнее время, когда по интернету пишут разные непонятные группы. И всегда просим прислать нам трек заранее
Л.: Сейчас, вообще, как-то не особо с музыкой. Мне не очень нравится – практически ничего нового. А с кем-то я, конечно, сотрудничаю.
Е.: Сравнительно недавно сошлись на том, что какая-то московская группа, попросила Лену сыграть в одной вещи. Она сыграла. Это был коммерческий проект. Потом они прислали ещё кучу песен. А надо ведь ещё понимать, есть ли место виолончели в конкретной песне. Это самый главный критерий. Тут не выпендреж. Лена всегда слушает, есть ли здесь виолончель, или нет.
Л.: То есть, слышу я её или нет. Если не слышу – значит, не слышу. Я не могу идти и просто что-то сыграть.
Е.: И вот, эта группа потом начала просить, чтобы мы выкладывали на своих ресурсах всё, что записано с ними. Мне пришлось им отказать, поскольку мы это начинали как коммерческий проект. Первая вещь, которую мы сыграли, в ней более-менее есть виолончель, а ещё две мы вообще не понимаем, для чего, что и как. Получается, сейчас есть такие модные группы, которые бегают и просят записать Лену даже если она не слышит в песне виолончели. Я говорю, хочешь, чтобы Лена сыграла, принеси другую песню, медленную, или такую, где была бы возможность.
Как выбирали материал для пластинки Чернецкого? Вам давали диапазон песен, вы слушали и определяли слышите ли вы виолончель или нет?
Л.: Нет, он сразу сказал, что хочет виолончель в песню «Дороги». Помню, как сама с ним разговаривала и послушала.
Е.: Сашка очень тактичный. Он никогда не станет что-то навязывать. Трогательно и трепетно относится ко всем, с кем работает. Вот это я точно заметил. Это очень большая редкость. У него такой подход. По-домашнему. Такое ощущение, что в студии присутствует «кухонность», но не путать с раздолбайством!
Л.: Он очень глубокий внутри. Нет там никакого раздолбайства вообще. Не путем алкоголя мы там достигаем результата, а путём глубокомысленных бесед. Посидеть и поговорить. Всё по-человечески.
Лена, почему выбор Чернецкого пал на вас? К 2008-му году вы точно не могли быть единственным человеком, который в Петербурге играет на виолончели в рок-группах. Наверняка есть еще люди, и вы о них знаете.
Л.: Очень мало, кто играл не по нотам. Вот в чём проблема. Сейчас уже начинают играть не по нотам. Большая проблема классических музыкантов, к сожалению, и сейчас и у нас в Питере, в основном состоит в том, что люди не могут сыграть, если нет нот. Если им просто поставить песню, они не могут сочинить свою партию и сыграть. Им надо расписывать ноты. Всему составу расписывать ноты – тяжёлое занятие. Меня, например, это очень напрягает, поэтому, люблю сотрудничать с людьми, которые вне расписывания нот. В моей ситуации единственные, кто могут играть не по нотам, это Дима Каспер (Ришко) и Макс Жуков. Макс более фолковый чувак, поэтому с ним можно сотрудничать только в одной области. А с Каспером можно по-разному. Но таких единицы.
Е.: Сейчас, конечно, много виолончелистов, которые играют. Более так посвободнее стало. Но на тот момент времени Лена была одна, потому, что у неё уровень очень высокий, профессиональный, всё-таки консерватория.
Л.: Тогда все мне говорили: «Ты чего-фигней-то занимаешься? Иди, давай!» Я говорю: «Я сто раз успею ещё сесть в оркестр, чтобы меня не слышали – Дайте мне позвучать ещё».
Е.: Все знали, если Лена придет, то сыграет и сымпровизирует в какой-то момент времени, поэтому её неоднократно приглашали «Сплин», «Декабрь», «Пилот», «Король и Шут». С «Король и Шут» была такая история. Она сыграла в двух ключевых песнях. Однажды Миша и Андрей уже на «Добролете» встретились с нами. До этого мы пересекались на каких-то мероприятиях. Мишка присылал свою песню «Отражение». Дальше мы приходим на «Добролет» записывать. Записываем песню на ура! Мы фактически прощаемся, и тут вбегает Андрей Князев: «Я хочу и в свою песню виолончель записать!» Это был единственный случай, когда Лена не готовилась заранее. Второй песней записали «Прыгну со скалы». А «Отражение» – это одна из немногих песен, которые написал Миша Горшенев от и до, и текст, и музыку. Потому, что в группе процентов 90% писал Князь. А Мишка писал больше музыку. Это была единственная 100% его вещь.
И вот, это тот самый случай, когда Лена задержались на 5 часов и придумывала уже для Андрюхи вторую песню. Потом были концерты, презентации и целый тур в 2008 году. Это было в 54 концерта 52-х городах В Питере и Москве – по 2 раза. Тур закончился раньше, потому что не все организаторы могли потянуть такой концерт. 15 человек-музыкантов, поэтому райдер был очень дорогим. Не сколько гонорар, например, но для виолончели нужно отдельное место в самолёте, отдельное место в купе. Это один из самых дорогих в обслуживании инструментов, и, в принципе, по стоимости. Любая поломка- немалые деньги. Комплект струн в среднем – 200 евро.
В общем, дорого Лену с собой брать.
Л.: Или брать с собой электрическую виолончель. Но она у меня с большой дугой, поэтому как ручная кладь по габаритам не проходит. Если берёшь просто трость, то можно. В общем, дорогой инструмент.
Вы уже упоминали про запись песни Александра Кубышкина «Снова дождь». Насколько быстро вы её записали, и каким образом она попала к вам? Я так понимаю, что вы там, Лена, ещё и спели?
Л.: Да, спела и сыграла.
Е.: Мне позвонил Саша Чернецкий и сказал: «Женя, хочу записать у тебя песню. Ничего не надо. Придёт Серега Чиграков и просто споёт под гитару». Они пришли. Мы с ними посидели в свободной манере под бутылку водки. Потом Серёга сел, и тут же, естественно, очень быстро записал две партии. А потом говорит: «Слушай, Сашка, а давай сыграю здесь ещё на гармонике». Ладно, сыграл. Слышу, песня красоты немыслимой. И я попросил Сашу, о позволении пригласить Лену, потому, что именно здесь я услышал виолончель. Для него моё предложение было не очень. У него, видно, были другие планы. Я говорю: «Не понравится – никаких обид». Запишу просто сам, Лену позову. Он согласился и спросил, когда именно. Я говорю: «Давай послезавтра». Приезжаю в этот же вечер, даю Лене слушать то, что записал Серега с гитарой. Едем в студию и Лена записывает. Приходят Саша с Чижом, и, после первого же прослушивания, слёзы на глазах, и говорят: «Вот это да!».
Песня правда записана с первого дубля?
Е.: Серёга писал с первого дубля. Был момент, когда он хотел сыграть соло в одном месте, но получилось не очень. А вообще, Серега, когда я его писал (не скажу, что часто его писал), но все записи с ним – это удовольствие. Он расслабленный, может чуть-чуть прибухнуть. Но, при этом, когда он садился играть, он всё, что делал, делал практически с первого дубля. Сразу же всё. А потом он говорит. «А сейчас я ещё так сделаю». Они ещё так смешно с Сашкой переругивались, когда Чернецкому что-то не нравилось. Серёга говорил: «Господин Чернецкий, сидите, молчите, пейте водку! Ты архивариус, хранитель всего, а я здесь музыкант!». Это, конечно, беззлобно всё. Поэтому и смешно. Так что, можно сказать, что в песне «Снова дождь» не был запланирован ни голос Лены, ни виолончель. Это была чисто моя инициатива, потому что задрожал весь. Мало таких красивых, пронзительных, совершенно потрясающих песен.
А у вас какие впечатления о песне?
Е.: Песня взрослая, мужская! Мы же на самом деле вписали в неё только парочку аккуратных мазков в виде подпевок и виолончели. Тогда Сашка и Серега в один голос сказали: «Всё»! А я переживал, что не понравится. А бывает так, что ты делаешь то, что тебе самому нравится, а автор приходит и ему не нравится. Ты понимаешь, что автор прав, конечно же, всегда. Но это тот самый случай, когда вошло сразу же, потому, что настолько уместна виолончель.
Лена, вам сразу дали слова песни? Какой вы её услышали?
Л.: Я просто послушала и придумала, как это всё будет. По принципу «вопрос-ответ». С виолончелью это тоже связано. И такой же вопрос – ответ в вокале. Очень люблю, когда есть такое заполнение и прозрачность. Тогда сразу получается. Песня великолепная! Часто её слушаю. И людям она нравится. Все подходят после концерта «Лена, это вы записали с Чижом «Снова дождь»? Великолепная песня!» Часто в разных местах вижу людей, которые так говорят. Так, что с песней всё сошлось.
А ваше первое впечатление о Чернецком, когда впервые его увидели? Ведь не каждый день видишь такого человека.
Л.: Меня предупредили заранее, чтобы не изображала, не дай Бог, жалости. Это не любит никто. Тем более, он очень сильный человек. Думаю, он до такой степени сильный, что даже уже не видит, как на него смотрят. Саша живёт более высокими материями, чем большинство людей.
Конечно, когда его в первый раз увидела, молодая была, и, естественно, боялась ему что-то сказать. Боялась, что он заметит, что посмотрела не так или сделала что-то не так. Боялась сказать «садитесь» или «давайте отдохнем». Я знала, что это ему не надо. Он необычный и глубокий человек. Сразу поняла. Хочу сказать, что мало знаю таких людей даже среди старого поколения музыкантов. Я про человеческие качества, а не про качества музыканта.
Его история для вас была неизвестна?
Л.: Его история стала мне известна, когда Женя меня предупредил, что сейчас буду встречаться с Сашей Чернецким. Он мне и рассказал его историю и подготовил. А до этого ничего не знала, как он ходит и держится.
Вы выступали вместе на сцене?
Л.: Мы выступали в составе других проектов. Я видела, как он подходил к микрофону. Даже не знаю, как это описать. Мне хотелось смотреть, ну вот как он… Подошёл совершенно уверенно. Главное то, что он говорил, и то, как пел.
Вы обратили внимание, как люди на концерте реагируют на Сашу?
Л.: Мне казалось, что, когда мы выступали на сцене, все как будто бы знали его очень давно и очень уважительно и тепло реагировали.
Может быть, было что-то такое, о чём вы думали, когда ехали сюда, а я вас не спросил об этом?
Л.: Совсем недавно мы столкнулись с Сашей в одном общем проекте. Он прекрасно выглядит. Проект придумал тоже Женя. Есть такая группа «Миджи» – мои друзья. У них есть клип «В Питере снова плохая погода». В клипе снялось много музыкантов, включая Сашу Чернецкого.
Расскажите о «Миджи»!
Л.: Мы живём недалеко друг от друга в Колпино и давно знакомы. Это музыкант, пишет свои песни и собирает клубы в Колпино, да и по Питеру тоже. Сейчас у него совместный проект с рэп-группой «Интонация». Это достаточно интересный рок-музыкант. С ним интересно работать. Мы записали много совместных треков. И вот у Жени родилась идея написать песню «В Питере снова плохая погода», пригласить всех олдовых рокеров и снять клип про Питер, какой он есть.
Вот, собственно говоря, мы пообщались на студии «Добролёт». Прекрасно. У меня такое ощущение осталось после этого всего, как будто меня погладил Бог. Потом мы ещё интервью давали. Саша сел рядом и начал говорить. Вот с этого момента как будто тепло пришло. Это очень редкое ощущение. Не могу назвать ещё людей, чтобы вот так же складывалось общение.
Саша сказал много полезных интересных вещей. Про то, как сложно писать песни, когда ты уже в возрасте. Сказал, пишите, пока молоды. Это правильно. Обратил внимание на некоторые тексты Артура и что виолончель для песни – это находка, и, действительно, такой созвучный инструмент. Виолончель и Питер – это созвучно. Мне стало так приятно-приятно! И вообще, мы ещё так просто поболтали и чаю попили. Было ощущение чего-то тёплого, мягкого и правильного. Что это наш человек.
Вы сами слушаете живую русскоязычную музыку живую, ту, что многие называют «русским роком»?
Л.: Очень редко.
В последнее время часто спрашиваю у людей, у которых беру интервью, «Разные Люди» – это музыка для «стариков»? Или это могут слушать и молодые люди?
Л.: Ну, почему, их могут слушать и молодые люди. Хотя бы для того, чтобы знать историю про то, чем жили раньше. Чтобы как-то наполняться внутренне больше. Потому, что сейчас вообще то, что катится со всех сторон в плане музыки, просто можно взяться за голову! У меня сыну 14 лет. Он говорит мне одно и тоже, постоянно: «Мама, не знаю, что слушать!». Отвечаю: «Иди и послушай «The beatles». Он не слушает современную музыку вообще. Ему не нравится. Но, кстати, рэпер Баста года 2 назад, записал достойную песню «Сансара». В клипе на эту песню снялись знаменитые рокеры. Хорошая песня с глубоким смыслом.
Буквально вчера с Олегом Грабко мы говорили на тему, что сейчас потребность в музыке расслабляющая, в отличие от музыки, которая раньше приводила в работу твою душу. То есть провести какой-то труд.
Л.: Сейчас со всех сторон делается всё, чтобы народ побыстрее отупел, перестал думать, перестал сопротивляться. Чтобы дети прекратили уже в конце концов учиться думать. Чтобы всех под одну гребёночку.
Когда я поговорил с большим количеством музыкантов и не только музыкантов, задействованных контекстах книги, у меня сложилось впечатление, что в Петербурге музыку делают всего с десяток человек. Они пересекаются в каких-то комбинациях и из этого получается что-то новое. То есть, новые песни, аранжируют примерно одни и те же люди.
Например, Лена Тэ сыграла в десятках-других группах и проектов. И если вот так разложить деятельность большинства людей, кто кому пишет, кто с кем играет, кто кому подсказывает, кто кому записывает это все, то не так уж много людей все это делают. В Петербурге всегда было братство, которое крутилось в одной воронке. Ваше представление об этом?
Л.: Да, я как раз была в этой воронке плотно и долго. Сейчас мне кажется, что это не совсем так. Как-то все обособленно достаточно. Я бы не сказала, что сейчас так же, как тогда было. Уже нет такого братства. Не знаю, как это объяснить. Я сама так иногда удивляюсь, а почему не объединяются? Но это конкуренция, скорее всего. Не то, чтобы объединиться, и совместными усилиями что-то сделать, а «ты у меня хлеб отбираешь». В последнее время часто слышу об этом. Пригласить кого-то в какой-то свой проект, это уже сейчас считается, что «ты что-то, как бы, отдаешь». А, чтобы быть успешным, ты должен взять. Приглашаю людей, даю работу, в разные проекты совершенно, и мы, вроде как уже вместе, у нас появляется что-то общее. А потом – раз, мы расстаёмся, и как будто мы никогда не работали. Таких людей очень много. Такая вот ерунда.
Что нового появляется в мире современной музыки?
Л.: Мне постоянно задают этот вопрос. Мы были на канале у Ильи Стогова. Он напрямую спросил: «Лена, скажите, вы уже со всеми переиграли, сейчас тоже с кем-то играете?». Говорю: «Да. Есть несколько проектов, но не буду их называть». То есть, когда я с ними приду сюда, тогда, естественно и поговорим уже предметно. А что мне сейчас рассказывать? Это больше про тенденцию. Почему никого нет, кроме «Ленинграда». «Ленинград» и точка? На «Ленинграде» все закончилось? Где прогресс? Где рок-музыка? Где новые группы? Где новые альбомы? Вот такой вопрос в лоб. А я не знаю, что и сказать. Появилось музыки, может быть, больше. Музыкой стали больше заниматься, а рок, он под собой подразумевает что? Тексты. Может, перестали больше думать о тексте… Больше появилось направлений разных. И рок, как таковой, есть. Опять же «Миджи», если послушать, там есть приличные треки. Есть треки для сериалов, кому они их продают. Сериалы – это тоже, в основном, такое говно, извиняюсь, которое у нас снимается. Но музыку иногда услышать можно хорошую.
Вся история жизни, которая произошла с Чернецким, может ли она чему-то научить, может ли обратить внимание человека на какие-то детали?
Л.: Может ли это всё чему-то научить? Естественно. Мне сложно сейчас говорить об этом, потому, что, насколько поняла, всё, что произошло – не просто так. Это как своего рода, он за что-то заплатил. Музыка – это общение с Богом. Изначально. И понятно, что он выбрал музыку.
А почему? Многие люди, лишенные чего-то физически, не выбирают музыку.
Л.: Так это сильнее его. Когда начинаешь играть, если играешь сердцем, ты общаешься с Богом и становишься сильнее. Я это очень часто испытываю, последнее время особенно.
Об этом мало кто говорит.
Л.: Потому, что очень мало тех, кто играет сердцем. Саша – один из них. И он поэтому, может быть, так любит жизнь до сих пор. Дай Бог ему здоровья! А Бог он есть – это точно! Он дает силы жить путём музыки, например. И это прекрасно! Прекрасное занятие – сцена! Он дышит и живёт этим. И дай Бог ему ещё жить и жить, и творить!
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
