Телевизионная программа «Чёртово колесо» за 2 года своей активной жизни сделает очень много для основных локаций рок-музыки, включая украинского андеграунда. Украинцы запомнятся музыкальному редактору программы – Наталии Грешищевой, своим природным неподдельным юмором. За время творческих экспедиций создатели программы снимут дебютные клипы для малоизвестных тогда: «Агата Кристи», «Вопли Видоплясовы», «Кошкин дом», «Тройка, семёрка, туз», «Разные Люди» и др. Проведут одноимённый фестиваль при Харьковском рок-клубе.
Наталья Грешищева, запишет в Москве, в Тонателье Останкино, дебютный альбом «Разных Людей» – «Дезертиры Любви» (1989). На запись вокала Александр Чернецкий прилетит со своей будущей супругой Инной. Каждую песню Саша споёт стоя, а между песнями будет лежать и мужественно принимать уколы. В 1990 году, понимая, что Чернецкий может просто не подняться, звукозапись второго альбома «Мазохизм» проведут прямо у него дома. К дому Александра подвезут большую машину с оборудованием и бросят кабели прямо в окно, на 10-й этаж. После этого случая Александр Чернецкий и Наталия Грешищева увидятся только в 2008 году, в студии программы Андрея Малахова «Пусть говорят». Об этом всём и не только, специально для книги Александра Бессмертного «Жизнь стоит того…».
Из интервью Наталии Грешищевой для книги «Жизнь стоит того…»:
Вы начали свою деятельность, будучи студенткой консерватории. Меня очень удивляет, откуда взялась эта история с рок музыкой? Это был ваш личный интерес?
Это был и мой личный интерес, и интерес моих товарищей, с которыми я работала. Началось всё это давно. Я, действительно, закончила консерваторию в 1973 году. В те далёкие времена в институтах существовал порядок «распределения» молодых специалистов на работу. Меня должны были направить преподавателем в музыкальное училище в город Белгород.
В тот момент главным редактором музыкальной редакции на радио был Геннадий Константинович Черкасов (дирижёр и профессор Московской консерватории). И он предложил создать стажёрскую группу в музыкальных редакциях радио и телевидения из студентов консерватории и института имени Гнесиных. Поскольку регулярное телевещание у нас в стране началось ещё в начале 50-х, то в 70-х многие из «первопроходцев» уже уходили на пенсию, т.е. происходила смена поколений. К тому же в 1967 году была построена Останкинская телебашня и при ней огромный телецентр, штат расширялся, и специалисты были очень нужны. И на пятом курсе я попала в такую стажёрскую группу. Полгода стажировалась в Главной редакции музыкальных программ Центрального телевидения, а потом меня туда же и распределили. Так я попала на телевидение.
Музыкальная редакция телевидения – была уникальная редакция. Нас было более 300 человек в штате. Пять отделов – 2 классических, 2 эстрадных и фондовый. Сотрудники редакции занимались съёмками собственно музыки (концерты в студиях, трансляции концертов из залов) и передач о музыке и музыкантах во всех существующих музыкальных жанрах. Атмосфера в редакции была очень творческая. В кулуарах обсуждались (иногда очень бурно) специфика телевизионного кадра, его отличие от кино или как снимать симфонический оркестр, балет, эстрадные программ, стремительно развивающаяся телевизионная техника тоже диктовала свои условия.
Когда я уже пришла работать на ТВ, меня определили в эстрадный отдел – там был большой дефицит профессиональных музыкальных редакторов. Так как эстраду я не любила и не знала, то очень скоро я заскучала и уже стала подумывать: «А не уйти ли?». Но по распределению нужно было отработать 3 года. Хочешь, не хочешь, а работай.
И тут вдруг меня назначают в группу к режиссёру Евгению Гинзбургу. Это был тогда молодой (всего на 3 года меня старше), но уже опытный и очень талантливый человек. Его самыми известными работами на телевидении были «Бенефисы», созданные в тандеме со сценаристом Б. Пургалиным – нашумевшие в своё время, ставшие практически культовыми, музыкальные программы-фильмы с известными драматическими актёрами. Их показывали ночью, особенно любили в Пасху (дабы отвлечь молодёжь от пагубного влияния религии), часто без объявления. Всего было выпущено 7 программ, в четырёх из них я принимала участие как музыкальный редактор.
Все их сейчас можно найти в интернете. Для интересующихся привожу их названия: «Бенефис Савелия Крамарова», «Бенефис Веры Васильевой, «Бенефис Сергея Мартинсона», «Бенефис Ларисы Голубкиной», «Волшебный фонарь» (фильм, получивший «Серебряную розу» на фестивале в г. Монтре во Франции), «Бенефис Людмилы Гурченко» и «Бенефис Татьяны Дорониной».
С Гинзбургом мы снимали не только «Бенефисы», но и концертные программы с иностранцами-гастролёрами, «Новогодние огоньки», которые смотрела без преувеличения вся страна и многое другое. Работа с ним была для меня столь же трудной, сколько и очень интересной, это были мои «телевизионные университеты». Я начала постепенно понимать – что такое настоящее телевидение.
Уходить с ТВ уже не хотелось, я начала работать самостоятельно, занималась разными музыкальными жанрами – какое-то время работала в классическом отделе, потом опять в эстрадном. И вот в конце 80-х годов мы задумали сделать цикловую передачу о современной музыке. Идею начальство одобрило и поставило в план следующего года. В то время андеграунд начал понемногу выползать из подвалов, кочегарок и квартирников на концертную эстраду. Мне очень хотелось посмотреть, что же это такое. Но попасть на концерт этой музыки в то время было не так-то просто. Наконец, через знакомых я оказалась на концерте какой-то «металлической» группы. Я совершенно оглохла, но меня всё это очень заинтересовало. Заинтересовало даже не то, что происходит на сцене, а то, что происходит с публикой. Этот ажиотаж, совершеннейший фанатизм и очень мощный энтузиазм. С разными режиссёрами мы стали придумывать программу, писали сценарные заявки, показывали их на худсоветах, их по тем или иным причинам «заворачивали». Да мы и сами чувствовали, что как-то всё не получалось. Так прошёл почти год. И неожиданно в январе 1989 года к нам в отдел приходит недавно окончившая киноведческий факультет ВГИКа журналистка Елена Поляковская и приносит заявку с названием «Чёртово колесо» о российском андеграунде. Я, конечно, сразу же за неё схватилась – моя тема. Более того, она привела своего бывшего однокурсника – режиссёра-документалиста Андрея Гансона. Лена и Андрей, в отличие от меня, хорошо ориентировались в мире подпольного рока, они давно им интересовались и лично знали многих музыкантов. К тому же, в тот год у нас была замечательная заведующая отделом – Наталья Михайловна Емельянова, мы её сами выбрали. (Ещё один любопытный знак времени – в начале Перестройки можно было на предприятиях самим выбирать себе начальников. Такая система продолжалась год или два, потом, конечно, эту вольность прикрыли). Вот мы и выбрали Наташу, замечательного, высокопрофессионального литературного редактора и прекрасного человека. Показали нашу заявку, ей понравилось, и она на свой страх и риск дала добро на производство программы. Всё очень быстро закрутилось и в конце февраля мы уже летели в Свердловск на съёмки программы «Чёртово колесо». Это была наша первая съёмка, первый выезд и первая передача.
Название программы «Чёртово колесо». Как его приняли, и какая была реакция на название у вашего руководства?
Да как-то приняли. Вроде «Чёртово колесо» – это колесо обозрения. Вот мы и обозреваем рок-музыку в нашей стране, ну, и немножко такая маленькая чертовщинка. У нас даже была первая заставка с чёртиком-мультяшкой. Потом мы её сами убрали, Гансону не очень понравилось, как наш мультцех сработал. Так что, никто особо не обращал внимания. Программы шли практически без исправлений. Если и исправляли, и вырезали, то очень мало. Тогда ослабла цензура и начальство просто не знало, как реагировать. Так что мы оказались в нужное время в нужном месте. Интересный факт: мы просуществовали в эфире ровно 2 года, первый эфир был 13 июня 1989 года, а последний – 13 июня 1991 года. И за это время нами было выпущено 13 программ. Вот такая чертовщина. Из этих 13-ти только 3 были обзорными – Свердловский рок, Рижский рок и Украинский. Четвёртую, о Дальневосточном роке (Магадан, Владивосток) мы успели снять, но уже ни успели смонтировать. Кроме этого мы снимали фестивали – в Москве, Свердловске, в Ленинграде («Аврора»), в Таллине («Rock Summer»), два или три «Сырка» (организатор Наталья Комарова «Комета»), об истории западной рок-музыки телезрителям рассказывал Алексей Козлов (саксофонист, джазмен), было несколько выпусков маленькой (15 минут) программы «Рококо», где мы выдавали клипы свои и те, которые приносили музыканты.
Вы тогда ведь записи рок-музыкантов не делали?
Мы-то как раз и делали записи. У нас было замечательное Тонателье на телевидении, одно из лучших в Москве, где мы писали фонограммы для наших телевизионных программ. И была не только хорошая студия, но и замечательные звукорежиссёры, которые умели писать музыку. Все фонограммы для «Колеса» мы писали только у себя. С нами работали, в основном, два звукорежиссёра – Всеволод Движков и Ольга Климова.
Вы предполагали, что это может превратиться в такой, скажем, рок- конвейер? Ведь многие записи превратились в альбомы групп.
Этого я в начале не могла предположить, потому что цель была записать одну-две вещи для съёмок. Мы приглашали группу, телевидение оплачивало командировку, гостиницу. И вот, они приходили в нашу, роскошную по тем временам, студию, немного диковатые, смущенные необычной обстановкой, и я в ужасе убегала из студии, пока они там раскладывались. Через час приходила, думая, что там, наверное, уже скандал, что звукорежиссёр уже их выгоняет. Ничего подобного! Они так быстро адаптировались в новых условиях и появлялась такая замечательная атмосфера, что я понимала – надо писать. Чем больше, тем лучше. И мы писали, практически, альбомами. Все наши записи мне удалось сохранить. В последствии было выпущено несколько виниловых пластинок с нашими записями (группы «Кошкин Дом», Ник Рок-н-ролл «Покойный Мень», «Миссия: Антициклон»), 6 наших записей вошли в пластинку «Фестиваль независимой музыки «Индюки». На CD вышел альбом группы «Комитет Охраны Тепла» в 2-х вариантах. Сохранились все клипы и некоторые концертные номера, снятые Андреем Гансоном. Всего их более 20-ти.
Уже после нашего закрытия, летом 1991 года, не в рамках «Чёртова колеса», нам удалось в Концертной студии Останкино снять сольный концерт группы «Авиа» (альбом «Мы»). Он тоже был в эфире, но уже по каналу «Россия» в конце 1991-го. Тогда там работал Артемий Троицкий и он выдал нашу программу в эфир со своим вступительным словом. Вот на этом у нас всё закончилось и дальше эстафету приняла «Программа «А».
Интересен сегмент ваших странствий по Украине. «Вопли Видоплясова», «Весёлые картинки», «Разные Люди», «Тройка, семёрка, туз», «Кошкин дом», «Бастион». Что вас удивило именно в украинских музыкантах?
Знаете, конечно, у каждого региона своё лицо, безусловно. Свердловск – это, прежде всего, социальная тема, в Риге – резкое деление на латышский и русскоязычный рок, на Украине – украинский юмор, которого больше, пожалуй, нигде не было. Везде есть стёб. А здесь именно стёб-юмор, очень обаятельный и светлый. Очень смешные были «Братья Гадюкины» из Львова (жаль, что лидера уже нет на свете). Этот особенный украинский юмор есть и у Вики Врадий, у «Воплей Видоплясова», у Сергея Чигракова (у него, пожалуй, с русским акцентом). В творчестве украинцев много было привнесено своего, в отличие, например, от латышей, которые зачастую давали просто кальку с западных групп.
Хочу развенчать мифы. Вокруг людей, работавших на студиях грамзаписи, где записывали рок-группы, всегда ходило много историй, нечто: «А по ночам они писали рок-н-ролл». Скажите, соответствует ли это действительности? Вы действительно по ночам записывали?
Нет, по ночам никто не писал. Этого бы просто никто не разрешил, там всё закрывалось. Бывало, мы задерживались и до полуночи, замечательные инженеры шли нам на встречу, и оставались. Но это только во время сведения. Писали мы, конечно, только днём.
Но мы работали официально целыми сменами. Как мне удавалось? Я писала заявку начальнику – он подписывал. Приходилось, конечно, юлить и что-то говорить, может, даже несколько обманывать начальство. Но как-то мало кто этим интересовался. Ну, писали и писали. Тогда деньги не считали, как сейчас, а денег на телевидении было много. Мне удавалось в среднем брать 5 смен для создания альбома, мы писали на широкую ленту несколько каналов и потом сводили. Последними мы записывали «Комитет Охраны Тепла». Сводили их 2 раза. Мы закончили со звукорежиссёром, Олей Климовой, первое сведение под Новый год. Но, то ли из-за плёнки, потому что плёнка была хорошая, немецкая, то ли из-за исполнителей, материал выкрали. (Потом, кстати, через несколько лет он неожиданно «всплыл».) Нам пришлось сводить заново, получилось по-другому, на мой взгляд лучше. Некоторые группы, особенно панки, да тот же самый «Комитет», не так-то просто соглашались на нашу запись. Их ещё надо было уговаривать. Сам-то Олди был согласен, безусловно, ему нравилось, а вот его группа: «Зачем такая чистая запись? Нам такой чистой не нужно». В общем, у них там были внутренние споры. Всё было не так просто. Но, было большое желание, записать и оставить это в истории.
Сколько ушло времени на запись альбома «Дезертиры любви»? И хочу плавно перейти к записи альбома «Мазохизм».
«Мазохизм» получился так. Мы приехали в Харьков на съёмку фестиваля «Чёртово колесо». Саша неправильно говорит, что это было в декабре 1990-го. Это было в середине февраля 1991 года. Съехались группы со всей страны. Ник Рок-н-ролл, по-моему, просто пришёл пешком из Владивостока, потому, что явился самым последним, с кучей поклонниц, грязный, с комьями глины на ботинках. Было, наверное, групп 10 (все – участники наших программ). Снимали 3 дня. Группы выступали по полчаса каждая, не меньше.
После съёмок ко мне подошёл Павел Михайленко и сказал, что Саша уже не встаёт. Но у него есть новый акустический альбом и, если можно было бы записать его у него дома. Ну, мы знали, что Саша болен и давали рекламу в наших программах для сбора денег. И не только мы давали такую рекламу. Его же хотели везти в Германию, на операцию. В результате, нашёлся инженер в Ленинграде, который сконструировал протез, и Саше сделали операцию там, очень удачно, как выяснилось. Он пошёл на поправку. А в тот момент он просто умирал. Все думали, что он уже не встанет.
Для съёмки фестиваля у нас была передвижная звукозаписывающая аппаратная на колёсах (автобус Шкода.) Мы подогнали его к Сашиному дому, инженеры бросили кабели на 10-й этаж, через окно, ребята с инструментами разместились около его кровати. Мы ещё заканчивали съёмки фестиваля, и я не присутствовала там, поэтому не могу точно описать, как всё было. Тем не менее, произошла запись. Уже в Москве мы её доводили, что называется, до ума.
В нашей истории это был единственный случай, когда запись производили в квартире, там много посторонних шумов, что отражается на качестве. Но мы понимали, что эта запись, действительно, может быть последней. Слава Богу, что она не стала последней.
А что касается альбома «Дезертиры любви», то дело было так. После того, как мы закончили работу над передачей о Рижском роке, мы стали искать материал для Украинской передачи. С этой целью ранней осенью 1989 года мы с Андреем поехали в Харьков на рок-фестиваль. Фестиваль был довольно слабый и мы уже не надеялись что-нибудь для себя найти. И вот объявляют последний номер – группа «Разные Люди». На сцену выходит, прихрамывая молодой человек с палочкой, берёт микрофон… И тут полилось нечто, что заставило меня сразу же побежать за кулисы и договариваться с ним о записи альбома и съёмке. Мне уже сказали, что Саша серьёзно болен, поэтому запись состоялась примерно через месяц после нашего знакомства. Ребята записали инструментальную фонограмму без него, а Саша с Инной приехали буквально на один день – он должен был сделать наложение голоса. Они ещё не были женаты. Но Инна уже тогда приезжала с ним. Саша не мог сидеть. Он мог стоять или лежать – споёт один дубль песни и ляжет на скамейку, потом также второй. И она сидела около него, делала ему уколы. За один день Саша записал, практически, весь альбом, и вечером они уехали. Весной 1990 года наша телевизионная группа совершила большое съёмочное «турне» по городам и весям Украины – Харьков, Киев, Львов. Недели за две была снята почти вся программа: разговоры, клипы, досъёмки природы и пр. (только клип песни группы «Кошкин дом» снимали в Москве на студии). Тогда же был снят и «Ворон». Саше тяжело было передвигаться, поэтому Андрей Гансон придумал снимать ребят на лестнице рядом с его квартирой. Клип на песню Сергея Чигракова «Отчизна» также снимали в этот приезд. Но его потом вырезали из передачи – в клипе были задействованы кадры наших знаменитых дикторов из программы «Время». Это посчитали издевательством. Но сам клип у нас сохранился.
Приближаясь к благотворительному контексту. Уточните, вы были тем первым человеком, благодаря которому состоялось видеообращение по центральному телевидению от известных музыкантов по поводу того, что важно собрать деньги на лечение, на операцию Чернецкому?
Мы не были организаторами этого движения. Там были другие, даже не знаю, кто. Но мы, естественно, откликнулись и примкнули к нему. В своих программах мы размещали объявление с указанием счета, куда переводить деньги. Это мы делали. Но в целом, это было движение по всей стране, и все наши знаменитые рокеры откликнулись на это.
Сценарии клипов, и вообще, идеи клипов кому принадлежат?
Исключительно Андрею Гансону. Он сам придумывал сюжеты, никаких сценариев у него не было – он всё держал в голове. Это целиком и полностью его работа.
Правильно понимаю, что когда Саша полетел на операцию в Ленинград, фактически, до программы «Пусть говорят», где вы увиделись, вы не встречались и жизнь вас не сводила?
Да. С 1991 года мы не встречались, встретились только на программе «Пусть говорят». А это было в 2008-м.
Что вы знали о Чернецком, о его музыкальной истории, о развитии?
Знали, но не много. Знали, что он футболом занимался в юности, потом вот болезнь приключилась. И он именно поэтому обратился к музыке. Это мы знали. Вообще, от этих двух лет общения с андеграундом у меня остались самые приятные и светлые впечатления, одни из самых светлых, как ни странно. Казалось бы, рок – не совсем светлая музыка. Вот эта атмосфера удивительного бескорыстия и добра среди людей, которых мы снимали, совершенно поражала. Честно говоря, даже не ожидала этого, когда начинала всё это. Немножко с опаской в эту воду входила. И когда вошла туда, поняла, что это удивительно чистый мир. Вокруг него много грязи, много наркоты и всякого прочего. А внутри, по крайней мере, у тех, с кем мы общались, была удивительно чистая и творческая атмосфера. Вот, например, «Кошкин дом». Чудесные совершенно ребята. Наполовину ленинградцы, наполовину – одесситы. Когда слушаешь их, думаешь, что так нельзя сочинять текст, и так нельзя писать музыку! А когда это всё записывается, то получается очень свежо, интересно и талантливо.
У нас и телевизионная группа была замечательная, и режиссёр, и звукорежиссёры, прекрасный оператор Александр Ершов, администратор Саша Бакгоф, на которого во всём можно было положиться – чудесные люди. Говорю о них не только как о профессионалах, а именно о людях. Мы очень дружно работали вместе. Я до сих пор вспоминаю с удовольствием это время.
С середины 90-х и до начала 2000-х, редактор музыкальный программ Елена Карпова, продолжила наполнять теле-эфиры живой рок-музыкой. Она каким-то образом продолжила ваше дело?
Лена пришла на телевидение, после факультета журналистики, очень милой красивой девочкой. Такая нежнейшая, в юбочке, туфельки, аккуратная причёска. Но её не приняли редактором, а приняли помощником режиссёра, хотя она уже закончила журналистику к тому времени. Ну, не было ставки. И она попала к нам в группу, в классику. Я занималась тогда классической музыкой.
Мы снимали несколько передач, где не было текста – только музыка. Такой мини-фильм (минут 20-30), на музыке. В первую передачу мы пригласили Алибека Днишева, очень популярного в то время казахского тенора и русскую народную певицу Таню Петрову. Они были тогда очень популярны – оба молоды, красивы и с замечательными голосами. Я составила программу из разных песен и романсов, но так, чтобы там получилась трагическая история о любви барина и простой девушки-крестьянки. Эту программу мы очень удачно сделали, и она крутилась много-много раз в эфире. Второй фильм был с участием цыганского трио «Ромэн» по их песням. У них замечательные были записи! В этом сюжете уже был любовный треугольник. С ними мы ездили в Поленово чуть ли не на 10 дней с огромными осветительными приборам, чтобы снимать ночью костры. Сложная была работа. И в этих передачах Лена Карпова принимала участие, как помощник режиссёра. Чисто организационная работа: заказать пропуска, машины, получить у администрации города разрешение на съёмку и пр. Но она очень хотела работать редактором. И она как у редактора у меня чему-то, наверное, научилась. Честь ей и хвала! Но я специально её не учила. Потом она ушла в Молодёжную редакцию. Там она уже работала редактором и стала очень хорошим журналистом. Она тоже увлеклась рок-музыкой и до сих пор, насколько я знаю, ею интересуется.
То есть, нельзя это назвать прямым наставничеством?
Знаете, говорят, нельзя научить – можно научиться. Человек, который хочет, он даже у плохого преподавателя может что-то взять, чему-то научиться. А кто не хочет, тот и у гения ничему не научится.
Что, кроме взаимоотношений Инны и Саши Чернецкого, обратило ваше внимание или, вероятно, удивило? Что бросилось в глаза в самой группе «Разные Люди»? И что можете сказать об этой группе на сегодняшний день?
Группа была замечательная, удивительно дружная. У них были какие-то, я бы даже сказала, трогательные отношения. Они заботились друг о друге, хотя и бывало спорили. Но это были не личностные, а творческие споры. Надеюсь, сейчас они так же дружат, и у них такие же взаимоотношения. А что касается нынешнего творчества, я его просто не знаю. Знаю, что сейчас тот рок, который был в 80-90-ое уже ушёл. Жизнь стала другой, значит и музыка должна быть другой. Я это подозреваю. Но, честно говоря, этим сейчас не занимаюсь. Поэтому, не могу ничего сказать по поводу сегодняшнего дня рок-музыки, и в частности о «Разных Людях».
Есть ли то, о чём я не спросил, но, вероятно, вам это кажется важным для контекстов книги о Чернецком и группе «Разные Люди»?
Нет. Здесь, пожалуй, всё ясно. Действительно, Саша очень мужественный, очень честный и порядочный человек. И, это, естественно, проявляется в музыке. Он открыт. Есть люди закрытые, к которым нужно пробиваться, докапываться, а здесь всё открыто, всё понятно. И это замечательно!
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
