Интервью с Виктором мы постоянно откладывали. Я растягивал момент встречи для усиления эффекта предвкушаемых подробностей о Харькове середины 90-х. Это одно из самых прогрессивных времён, как в развитии музыки, так и в плане прогресса независимого авторского радио, и телевидения в масштабах СНГ. Из Харькова вышло очень много талантливых журналистов, которых теперь не собрать вместе и не повторить прежнего успеха. Но об этом – в следующих интервью, и более подробно – в самой книге «Жизнь стоит того…».
Со скромным Виктором Джалиловым мы говорили о его переезде из Ставрополья, работе в культовом музыкальном салоне «От винта!», знакомстве с Александром Чернецким, Сергеем Чиграковым, Сергеем Кондратьевым, Сергеем Кочергой и другими сотворчествующими. Собрали воедино впечатления Виктора об участии в издании антологии Чернецкого и его жизни в музыкальном Петербурге.
Из интервью с Виктором Джалиловым для книги «Жизнь стоит того…»:
Скажи, как ты оказался в Харькове?
Я родился на Ставрополье и в 18 лет случайно пошёл учиться в Ставропольский педагогический институт. Мне там не очень-то и нравилось. Это не моё. У меня была подруга детства из Харькова, впоследствии – моя девушка. Мы переписывались и однажды свалил, не оповестив об этом родителей, и женился. А весной 1993-го совсем перебрался в Харьков.
Ты доучился?
Нет. Подумал – свалю-ка на недельку в Харьков. Денег и музыкального инструмента нет. «Зайцем» сел в поезд. С собой буханка хлеба, свитер, запасные носки. Думал, к весне полностью переберусь.
Однажды встречаю в метро светловолосого парня с гитарой и книгой «Аквариум». Подсел. Спрашиваю: «Где у вас тут в Харькове рок-н-ролл?». Он: «Приезжай вечером на ХТЗ, съездим». Встретились. Парень отвёз меня в общежитие Харьковского авиационного института. Там состоялся квартирник Богдана Гаврилюка и группы «Хрустальная крепость». Богдан – крутейший инженер, который живёт в Харькове, а работает в Антарктиде. Ещё Богдан соорудил первый маленький синтезатор на этом континенте.
Гаврилюк рассказал про салон «От винта!», где продаётся виниловая пластинка Егора Летова «Прыг-скок». О, думаю, класс! На следующий день нашёл салон. Там висели каталоги с «русским роком». Говорю: «У меня музыки больше, чем у вас». Мне в ответ: «Будешь у нас работать?». Ну почему нет? И я стал работать дома. Переписывал музыку.
Со школы у меня было много музыки. Мне присылали каталоги со всей страны. Я переписывался и заказывал редкие на то времени записи. А жил я в селе Кочубеевском Ставропольского края, там никакого рок-н-ролла не было. Всех друзей подсадил на эту музыку. Оказалось, что у меня музыкальная коллекция покруче, чем у харьковчан. Большая коллекция «Гражданской Обороны», «Аквариума» на бобинах и аудиокассетах. Перевёз со Ставрополья несколько больших клетчатых сумок в несколько заходов.
В салоне «От винта!» ты был как внештатный сотрудник?
Внештатный. В салоне висели мои каталоги. В «От винта!» была довольно большая концертная комната. В комнате стояли стеллажи, которые сдвигали на время концерта. На пол стелили газеты и там рассаживались люди.
Выступали Сергей Чиграков, Саша Чернецкий, Борис Смоляк, Сергей Кривуля, Паша Павлов и многие-многие другие. Я их записывал. Мне давали магнитофон либо я притаскивал свой кассетник.
До сих пор жалею, что не сделал одной записи. Бобинник мне не дали, сказали: «Мы тут кассу собираем. Хрен с ним!». Это чуть ли не первое выступление группы «Алоэ» с Чиграковым. Чиж с ними одну песню пел, потом «Алоэ» 2-3 песни, потом снова Чиж. 2 часа кайфа.
Потом была «Сходка авторитетов» и моё первое выступление в «От винта!». Боязно играть на одной сцене с Сергеем Кочергой, Чернецким, Юрченко. Дима Смирнов сделал мне доброе дело – перестроил гитару. На первых аккордах я понял, что не могу под неё петь. Это было очень тяжело.
А ты до этого когда-нибудь выступал?
Да. В Ставрополе, в школе какую-то группу делали. Были единичные выступления и какие-то записи. Но одно дело в школе играть на пианино и гитаре. Поставили на запись, и вперёд! Другое – играть перед мастодонтами. Хотя я был со всеми знаком, но никому не говорил, что пою. Мне было стыдно. До сих пор стесняюсь петь при некоторых.
Позже познакомились с Андрей Мирошниченко. Он устраивал первые квартирники Эдуарда Кучеренко, Сергея Кривули и в последствие мои. После одного квартирника, ко мне подходит человек. Спрашивает: «Что-то хорошее для тебя можно сделать?». – «Да вроде не надо ничего. О, мне бы хату снять!». Я тогда жил в 12-м общежитии ХАИ. Он: «У меня как раз соседка по подъезду сдаёт». Там возникла «Сходка авторитетов-2». Выступили Сергей Кочерга, Борис Смоляк, Ольга Печенова и много приятных людей. Запись сохранилась.
Чем ты жил в Харькове? Где ещё работал?
Кассеты переписывал. Это приносило прибыль, пока салон «От винта!» не закрылся. На ул. Пушкинской была звукозапись. Там ещё поработал. Но владельцы больше половины выручки забирали себе. На стройке поработал. Балконы делал. В основном физический труд…
Это было как-то с Александром Кубышкиным связано?
Мы с ним плотно не общались. Больше с Кочей (Сергеем Кочергой) ближе были знакомы. Однажды Коче исполнилось 31 или 32 года. Я узнал, что у него день рождения. Купил в «От винта!» пластинку, на которую он долго ходил смотрел, но так и не купил. Дорогая. Я узнал, где он живёт и приехал с этой пластинкой. Потом не единожды заходил к нему в гости, а он ко мне приезжал. Работали мы вместе – ремни делали.
Как ты познакомился с Сергеем Кондратьевым (Флэнжером)?
С Флэнжером познакомились на квартирнике 30 декабря 1994 года. Выступали «Джинсовая осень», «Конечная остановка», Паша Павлов, Коча, «Хрустальная крепость» и я – «Одинокий лётчик» (впервые выступил с таким названием). Выступал с басистом Лёшей Хомяковым и гитаристом Серёжей Лавренко. Серёже было 16 лет. Во время выступления, Флэнжер стал мне подыгрывать. Познакомились. Он заходил часто в гости.
Я сначала жил возле метро Советской Армии; потом на Даниловке; потом в общаге ХАИ, а потом снова на Советской Армии. А в самом начале – на Рогани, на улице Грицевца. Там все и встретились.
Как было. Однажды иду. Смотрю. Стоит парень со светлыми длинными волосами. У него в руках пластинка «Разные Люди». Альбом «1992». Это был басист Лёша Хомяков. Наш. Не боялся в таком виде по району шастать.
Потом было 5-летие «Разных Людей» в ККЗ «Украина». Туда должны были притащить магнитофон, но не притащили. Я попросил у звукорежиссёра и оператора всё, что можно. Предоставили стрелочный магнитофон «Маяк-232». На него я записал всё с пульта. Чернецкий дал 3 кассеты. Я их записал, но после концерта сразу их не отдал.
Почему так?
Прозорливость. Кассет нормальных у меня не оказалось. Только «Ронис». За ночь переписал всё на «Ронис», а на следующий день отвёз Чернецкому. Он послушал кусочками. Сказал, звук – говно, и всё стёр.
На то время уже был подобный опыт, когда Саша стёр запись одного своего концерта. Поэтому с записью 5-летия я поступил иначе. Себе сделал копии, а ему отдал оригиналы.
Они в этом плане безалаберные были. У Чигракова однажды стырили оригинальную бобину с записью альбома «Виновата система». Я нашёл эту запись. Долго не мог увидеть Чижа. Поехал из Харькова на Ставрополье. Потом вообще перебрался в Питер и всё-таки добрался до Чижа и вернул ему оригинал. Он поблагодарил и потерял его навсегда.
Но я не цифровал тогда оригиналы. Не на чем было. Я ведь тоже много раз в своей жизни переезжал и столько всего потерял.
А потом, например, была запись Александра Чернецкого «Антология 1982-1985». Саша в 1988 году записал песни, которые не собирался больше петь. Оказалось, что это запись потеряна и у меня, и у Чернецкого. Говорю ему: «Скоро буду в Харькове. Давай заберу?». Договорились. Пришёл к Юре Чернецкому. Он достал её, ещё кое-что, «Карбонариев», например. Говорю: «Я всё заберу у тебя. Не отвертишься. Звони Саше». Он позвонил Саше. Вот я всё и забрал. Оцифровывал записи в Питере мой друг Игорь Ковтунов. Потом это перевёз в Харьков, на студию «М-Арт».
Часть оцифровали в Питере, а часть – в Харькове, на магнитофоне Сергея Александровича Короткова. С этими бобинами я ездил туда-сюда. На таможне трясли. Самый смешной вопрос на границе: «Сколько это стоит?». Написано: «7 рублей, 70 копеек».
Саша поначалу скептически относился к тому, что мы оцифровали всё. Потом решил это издать. У меня дофига всего было. Например, концерты в клубе «Зоопарк». Их записывал Дима Максимачёв.
Сколько процентов из того, что удалось найти, восстановлено?
Есть записи очень плохого качества. А есть записи, которые не нужно публиковать – плохие, пьяные. Восстановлено примерно 50% из 100%.
У «Карбонариев» был бобинный альбом и запись репетиции. Есть ещё запись группы «Маманя» на маленькой бобине (1982 год). Оттуда, кажется, ничего не пошло.
Расскажи о своём взаимодействии с Кочей.
В 2006 и 2007 гг. пару раз выступали в «Клубе любителей русского рока». Он говорил, что всё забыл и не умеет играть. Говорю: «Давай сыграем твои песни! Хватит уже сидеть!». У нас было несколько концертов. Перед этим долго не виделись. Я как уехал – пропал для многих. Мобильной связи нет, интернета нет, телефонов городских у нас тогда тоже не было. Не знаю, как мы встречались. Но как-то договаривались и встречались.
Чем Харьков памятен персонально для тебя?
Музыкой и людьми. Там мощно было. Покруче Питера, на мой взгляд. Город меньше. Люди не теряются, как в Питере.
Как ты попал в трибьют Александра Кубышкина?
Песни начали записывать много лет назад. Чернецкий сказал, что надо делать трибьют, и что кто хочет, может участвовать. Я предложил некоторым знакомым и записал сам. Потом началась утомительная история и длинное продолжение. Все начали писаться у Флэнжера, потом всё забросили. Коча тоже записал песню, но её не включили. Эта запись непонятно где.
Потом было второе предложение от Ирины Кубышкиной. Я переписал ту же самую песню у Игоря Ковтунова, который цифровал плёночные записи «Разных Людей». На флейте в песне сыграла Марал Чиковани. С Ковтуновым мы старые друзья и одноклассники. После переезда в Питер, много лет играли с ним вместе.
Что можешь сказать о Коче как человеке и авторе-исполнителе?
Первое впечатление – несоответствие того, что слышал в записях и человека, которого видел. В шапке-ушанке, с перегарчиком. А Дима Башук наливает ему кофе и о «Джетро Талл» говорит. Думаю, что за чувак? Спрашиваю – кто это? Да. Кочерга. Ну не хрена ж себе! У меня его альбомы были. Умный, интересный собеседник. С ним здорово было сидеть всю ночь, а потом утром идти с трёхлитровой банкой за пивом. Кроме того, что он потрясающий талантливый поэт, он ещё потрясающе занимался саморазрушением. Это его отличало от многих.
Можно ли было спасти Кочу, чтобы он дольше прожил?
Думаю, нет. Он жил в таком мире. Ему казалось, так лучше. Ему было комфортно сидеть дома и угасать. Я видел это было страшное раздобайство.
По моей идее мы с Флэнжером записали «Пустую сцену», хороший альбом с песнями Кочерги. Во время записи было ощущение присутствия третьего человека. Я очень хотел услышать песни Кочи, записанные по-человечески. А как я ещё могу это сделать? Коча их не записал, и не запишет никогда хорошо. Так что – делай сам!
Мне сразу начали говорить товарищи, например, Дима Смирнов, что очень похож голос, подражание. Ничего подобного. Пел своим голосом, как я пою, просто так получилось. Старались не испортить.
Почему эти записи не могут стать коммерчески успешными? Не могу сказать, что то, что позаимствовал «Чиж» из творчества Кочерги («Дверь в лето», «Если», «Дорожная №2») особо популярно. Но когда их поёт человек, который на слуху, больше вариантов, что они выстрелят.
«Наше Радио» может раскрутить «Дверь в лето». Возьми песню Кочерги «Тевтонский вальс» и крути её по 5 раз в день, и её будет слушать вся страна. Возьми группу «Оркестр Че» и поставь их песню «Маяковский», или «Музыку Вивальди», и их будет слушать вся страна. Кому это нужно – хрен знает. Может кому-нибудь понадобится потом, а может не понадобится. Но я буду знать, что сделал это, а там будь, что будет.
Почему бы не вспомнить что-то памятное из жизни салона «От винта!»?
Это была годовщина заведения. Сергей Кривуля всё снимал на камеру. После попросил его: «Серёжа, запиши пожалуйста всё на видео». Все 3 часа, а не эти полчаса, что есть сейчас. Он мне сказал, что записал, а потом сказал, что потерял кассету – исчезли оригиналы, и 2-летие салона он тоже профукал.
Была ещё полная запись новогоднего мероприятия в кафе «Елена». Туда ещё тайно приехал Чиграков. Ему по контракту нельзя было выступать публично под видеозапись. Поэтому Чиж после мероприятия, сидя в фойе спел новую песню. Дорожную.
Потом мы с Чижом и Пашей Павловым шли к метро Пушкинская. К нам пристали гопники: «А-а! Волосатые, музыканты!». К Паше: «Ты гитарист!?». Он: «Нет, барабанщик». Когда поняли, что сейчас будут бить, Павлов взял гитару и сыграл кусочек песни из «Бременских музыкантов». Мы как-то разошлись без драки. Было стрёмно, конечно.
В кафе «Елена» ещё был отголосок презентации группы «Разные Люди» на диске? Это чуть ли не первый компакт-диск в Украине.
Они не могли его толком записать и записали херово. Через какое-то время быстро записали без Чижа альбом «Насрать!».
Когда я жил в общаге ХАИ, «Разные Люди» репетировали рядом. Часто их встречал, после отъезда «Чижа» в Питер в 1994-м.
Чижу было сложно уехать в полнейшую неизвестность. Нужны были деньги на дорогу. Поэтому два прощальных концерта в Харькове он сыграл у Пети Белецкого, и ещё два – в салоне «От винта!» в 20-х числах апреля. У меня есть записи с этих концертов на бобинах. Правильно, что уехал. В Харькове ему ловить было нечего.
Слушателю важно держать в руках коробку с носителем?
Мне важно, а кому-то не важно. Как сделать, чтобы это все услышали? Допустим записали мы альбом «Пустая сцена». Я бы хотел, чтобы люди услышали эти песни. Записи «Тихого уголка» не будут слушать. Там плохое качество и непонятны слова. Никто не полезет в интернет вчитываться.
Что тебя удивило в Чернецком?
Очень мощная самоотдача на концертах и подача. Не всё мне нравится из того, что он поёт, не все альбомы. Но это однозначно очень круто. Когда впервые увидел его по телевизору в 1991-м год в передаче «Музыканты – детям Чернобыля». Там были «Машина времени», акустический «Наутилус», Андрей Макаревич в первый и последний раз спел «Так отдайте литовцам Литву, Михаил Сергеевич», и была группа «Разные Люди».
А до этого, я видел Чернецкого в какой-то книжке, когда я учился в школе. Я попросил в библиотеке – что-то про рок-музыку. Какая-то дурацкая книжка. Там на фотографии Чернецкого было подписано – «кумир». Что за книжка – понятия не имею. Малоизвестное, как бы не ставропольское издание.
Когда приехал в Петербург и искал Чернецкого, как и других своих харьковских знакомых, Саша предложил выступить перед группой «Разные Люди». Я очень благодарен Саше, что он помог мне несколько раз так выступить.
Потом у них была чехарда с барабанщиками, и я шуршал вместе с ними в клубе «Зоопарк» и однажды дирижировал барабанщику, который не знал ни одной их песни. Составы ведь менялись. На своём месте там был точно Наиль, он долго там играл. Сергей Фирсов нашёл Андрея «Худого» Васильева, Бориса Шавейникова. Чернецкий отказывался. Сказал, будет ждать своих. Но никто не приехал.
То есть у Саши оставалась надежда?
Он очень хотел, чтобы харьковчане приехали. Поэтому сразу не стал набирать состав. Серёжка Фирсов предлагал этих же людей, которые играли с ним во всю с 2001 года.
Саша меня с Фирсовым, кстати, и познакомил. Он позвонил мне сам: «Хочешь сходить на «ГО»?» Говорю: «Хочу». – «Там тебя ждёт человек в магазине «Castle Rock». Найди его. Он проведёт. Это Сергей Фирсов».
Как корабль назовёшь, так и поплывёт. Ты назвался «Одиноким лётчиком». Как это влияет на состав и другие аспекты творчества?
Уже 11 лет не называюсь так. Группы нет. Прилипло. Название придумал Сергей Кривуля или Чиж. В 2007-м году состоялся последний концерт группы «Одинокий лётчик». Мы с Сергеем Кондратьевым в Харькове периодически что-то записываем. В Петербурге иногда играю с Дмитрием Шатохиным, и специальные концерты с Сан Санычем Андрюшкиным.
Концерты, которые ты даёшь в котельной «Камчатка», или, когда принимаешь участие в сборной солянке – это дань памяти тому, чем ты занимался? У тебя сейчас другая жизнь?
Нет, почему? Просто не срослось с составом. Я бы играл. Непросто собрать группу. Около 40 человек переиграло в том же «Одиноком лётчике».
Вот, например, аккордеонистка играла. Но у неё есть и другие команды, которые играют на корпоративах. Там ей платят деньги. А с концертов почти ничего. Сложно с этим. А с кем-то и по-человечески сложно бывает.
Коллекция аудиокассет Виктора Джалилова, среди которых есть редкостные «Буги-Харьков» и «Чпок» группы «Разные Люди». Коллекция в окружении гитар, на одной из которых Булат Окуджава дал свой первый концерт в Ленинграде. На этой же гитаре играли Александр Галич, Юрий Ким, Алексей Хвостенко. Гитара расписана известным архитектором — Юрием Цехновицером. На передней деке нарисован ад, а на задней — Адам и Ева с яблоком, купидон, змей… Так что да, о неизбежном. Виктору её подарил фотограф Борис Шварцман перед эмиграцией в США. Именно он и устраивал домашние андеграундные концерты в Ленинграде в 1960-х. И это была его гитара. Санкт-Петербург, 2018. Фото: Александр Бессмертный.
Когда ты молод, легче найти единомышленников для сотворчества?
Друзья ведь появляются в юности. А теперь ведь редко бывает, чтобы 2 человека около 40 лет – «раз, и стали лучшими друзьями». Такого практически не бывает. Люди сходятся, когда им меньше лет. В песочнице поиграли и стали лучшими друзьями. Гораздо проще сойтись характерами, когда вам по. Когда вам по 30 – уже сложнее; и чем дальше, тем сложнее.
Из Питера трудно возвращаться в Харьков?
Я бы переехал. Пожил тут пару лет и хотел вернуться в Харьков. Поздно. А все мои товарищи, с которыми играл в группе, кроме Лавренко, перебрались в Петербург.
Бывает настроение, когда хочется послушать «Разных Людей»?
Я обслушался, особенно, когда цифровали. Наслушался, наверное, на всю жизнь. Последний альбом мне показался слабеньким. Часть где «всякие люди» поют вообще не понимаю, о чём? Но Саша захотел – сделал. Это его музыка, как я могу лезть критиковать.
В песне под названием «Баста!» мы спели вместе с Чернецким. Это получилось спонтанно.
Думали поступить так. Один куплет спою я, другой – Олег Каданов, третий – Чернецкий. Как раз Серёжа Белозёров записывался из группы «MORJ». Во, думаю, давай ты споёшь! Договорились! Белозёров спел первый куплет, Чернецкий – второй, Каданов – третий. Они были записаны в разной очерёдности. Чернецкого записывали очень смешно. Жаль, не записалось на видео. Один куплет писали часа полтора. Сложные, выдуманные мной слова, и сложный речитатив. У Чернецкого глаза лезли на лоб. Жара под 40. Мы ещё выпили перед этим. Фленджер виртуозно склеивал некоторые слова из разных дублей. Но это осталось незамеченным.
Саша собирал сборник из нескольких десятков песен, в которых он поучаствовал. Такое коллективное творчество вообще в чём-то помогает музыкантам?
Было прикольно, что мы все вот так вместе спели. Это не помогает, но и не мешает.
Послушать это и другие интервью в аудио-формате можно, перейдя по ссылке:
http://www.chernets.info/?page_id=1347
или с помощью QR-кода:
